– Обижаешь, Тань. По-твоему, у меня есть возможность вылеживаться, сколько влезет? Это ты, частный сыщик, живешь, как белый человек, а…

– Ладно, черный человек, хватит жаловаться. Ты лучше скажи, отпустил ты уже Деревянщикова?

– Отпустил, еще вчера.

– Знаешь, Володь, я вот подумала, а ведь преступники могут следить за Владиславом, для того чтобы убрать и его тоже. Ведь, сдается мне, он в курсе всех их дел. Ну, если и не всех, то в большинстве случаев – точно.

– Тань, но это уже другая история. Что же, ему теперь персональную охрану организовать?

– Просто если бы проследить за ним еще вчера, когда он выходил из Управления после допроса, то это, возможно, и имело бы какой-то смысл. Я имею в виду, можно было бы захватить его потенциального убийцу. Ну, ладно. Скажи, а рейды, которые проводились по злачным местам, дали какой-нибудь результат?

– Да как тебе, Тань, сказать. Результат-то есть, конечно, но краденые украшения пока еще нигде не всплыли. Да и кутежа сколь-нибудь заметного тоже не обнаружилось. Так что конкретно по убийству Джембровского пока все глухо.

– Я вот подумала, Володь, что мы сосредоточились на том варианте, когда Джембровский сам открыл преступнику дверь. А если убийца уже был в квартире? – предположила я.

– Тань, но каким образом он мог туда проникнуть? И, кажется, мы уже обговаривали этот вариант.

– Да, да, я помню. Но ведь смотри, встречу могли перенести, а то и совсем отменить, как раз по этой причине. Но это, конечно, только из разряда предположений.

– Вот именно, Тань.

– Ладно, Володь, у меня на сегодня намечена встреча с парнем бывшей секретарши Джембровского. Я вчера просила тебя прислать на него досье. Это некто Кирилл, второгодник, алкоголик и дебошир.

– А что это даст? Вряд ли он мог застрелить Джембровского. При таких-то данных. И потом, какой у него может быть мотив?

– Что может дать встреча с ним, пока я и сама не знаю. Но, видишь ли, оказалось, что Джембровский любил развлекаться со своими «выездными» секретаршами, охаживая их плетками из арсенала БДСМ. Кстати, Маргарита, последняя из такого рода секретарш, уволившаяся совсем недавно, показала мне очень даже нехилые рубцы. Так что Кирилл вполне мог из мести замочить обидчика своей пассии. Ладно, Володь, мне надо собираться. Я же еще даже душ не приняла.

– Вот-вот, я же и говорю, что частный сыщик государственного не поймет. Ну, давай, собирайся, и удачи тебе.

Я пошла в ванную, быстро приняла контрастный душ, растерлась досуха махровым полотенцем и, пройдя на кухню, начала готовить завтрак.

Я не стала особенно заморачиваться и ограничилась яичницей с ветчиной и тостами с клубничным джемом.

Выпив чашечку свежесваренного кофе, я покинула кухню, вернулась в спальню и, раскрыв дверцы шкафа, начала выбирать, что же такое надеть сегодня, учитывая, что я иду к практически шпане и нужно быть готовой ко всему.

Я уже вынула темно-синие джинсы и начала подбирать футболку, но в это время раздался телефонный звонок.

– Да, я слушаю, – сказала в трубку.

– Татьяна Александровна, это Безрассчетнова, – сказала тетушка Джембровского, – сегодня будут похороны Кеши. Приходите, пожалуйста.

– Хорошо, Елизавета Максимовна, я приду.

Я тут же положила джинсы на место и начала искать соответствующий случаю наряд. Свой выбор я остановила на строгом темно-синем костюме, дополнив его черными туфлями на невысокой шпильке. Волосы я подобрала и, свернув в тугой жгут, закрепила на макушке.

Общеизвестно, что нередко преступник приходит или на кладбище, или на место убийства. Почему-то «палача» тянет к своей жертве. Маловероятно, что это происходит от того, что преступник раскаялся в содеянном. Скорее всего, он празднует торжество.

Вот как, например, Маргарита Стенюшина. Правда, это не она застрелила Джембровского, но свою радость по поводу кончины бывшего шефа Маргарита даже не пыталась скрыть.

На кладбище я стояла поодаль от основной массы людей, которые пришли на похороны. Я смотрела на незнакомые мне лица и призывала на помощь свою интуицию. Шестое чувство еще никогда меня не подводило, наоборот, часто подсказывало выход из сложной ситуации.

Я рассчитывала, что если убийца придет на кладбище, то я обязательно его вычислю. Правда, дело осложнялось тем, что я даже не представляла, как он выглядит. Или это не «он», а «она»? Похоже, что по приметам идентифицировать преступника не удастся. Тогда придется присматриваться к тому, кто и как себя ведет. Подсказкой может служить каждая мелочь: нервозность, случайно сказанная фраза или даже одно слово, да мало ли что еще.

Между тем время шло, а я ничего такого не замечала. Я еще раз посмотрела на собравшихся на кладбище. Народу было довольно много. Но я практически никого из них не знала. Конечно же, здесь было руководство «Бонбанком». Я увидела Волошникова под руку с молодой элегантной женщиной, наверное, это его супруга. Публика, собравшаяся на церемонию прощания с Джембровским, выглядела очень респектабельно. Несомненно, это были люди, занимавшие высокие посты. Кроме них, на кладбище, как всегда, собралось несколько нищих, пришедших за подаянием. Они держались особняком и стояли далеко от могилы. Никого подозрительного я сначала не заметила.

У самой могилы стояла Елизавета Максимовна, рядом с ней находился Степан. Светлана Джембровская стояла на некотором расстоянии от Безрассчетновой.

Я подошла к Елизавете Максимовне.

– Еще раз примите мои соболезнования, – сказала я.

Безрассчетнова кивнула. Я заметила, что Светлана Джембровская едва заметно скривилась. Как же эти две дамы не переносят друг друга. А ведь им еще предстоит находиться в одном помещении на поминках.

– Татьяна Александровна, поминки будут проходить в ресторане «Москва». Придете? – спросила Безрассчетнова.

Я хотела было отказаться, ведь я уже запланировала встречу с Кириллом, но, подумав, решила, что Кирилл может подождать. Возможно, наблюдение за гостями сможет каким-то образом помочь в расследовании.

– Да, конечно, Елизавета Максимовна, – сказала я и в этот момент заметила, как на кладбище появился еще один человек.

Это была женщина. Насколько могла заметить издалека – женщина встала особняком и от провожающих Джембровского, и от нищих, – она была достаточно молода. На вид женщине можно было дать не больше сорока