Медленно, преодолевая жуткую боль, он опустился на колени возле надгробия и, оперевшись руками о камень, застыл.

Он не помнил, сколько времени так простоял. Легкое прикосновение к плечу вывело его из оцепенения. Лоренцо почувствовал прилив раздражения. Чего ему надо, этому служителю Божьему? Разве не видно, что человек хочет побыть один? Он обернулся, и удивленное восклицание сорвалось с его уст:

— Деметриче!

Она приготовилась к худшему и потому осталась совершенно спокойной.

— Да. Ты должен нас извинить. Мы заметили твою лошадь и…

— Нас? — Он пришел в еще большее изумление — Ракоци, — узнал он алхимика, одетого в черное, — что вам здесь нужно?

Ракоци приблизился.

— Я хотел переговорить с вами о донне Деметриче и о ее переезде в мое палаццо. Она выразила желание стать моей экономкой, что будет связано главным образом с тем, чтобы смотреть за книгами и расплачиваться с поставщиками провизии. Так что у нее останется время и для вашей библиотеки, и для дел, какие вы найдете нужным ей поручить. Теперь нужно только решить, когда удобнее совершить переезд.

Ракоци произнес весь монолог без запинки и с любезной улыбкой, но она нимало не обманула Лоренцо.

— Что за беда? Разве нельзя обсудить это дома? Я, конечно, всегда рад вас видеть, но… — взгляд его стал сердитым, — но в других обстоятельствах, более располагающих к дружескому общению. А сейчас ваш визит очень смахивает на подсматривание в замочную щелку. Вам что, нравится наблюдать, как я умираю?

Воцарилось молчание. Ледяное, тяжелое. Прием, оказанный Медичи непрошеному визитеру, содержал в себе оскорбление, за которым могло последовать только одно: разрыв всяческих отношений оскорбленного с оскорбителем.

— Ладно, Великолепный. Вы вправе так думать. — Ракоци обошел надгробие и встал так, чтобы Лоренцо мог видеть его — Выслушайте меня, а потом сами решите, имею я право здесь находиться или должен уйти.

Он скрестил на груди руки и заговорил глухим, безжизненным голосом, первые звуки которого показались чужими даже ему самому:

— Много, очень много лет назад я принужден был увидеть такое, о чем не могу забыть и по сей день. Троих людей, которых я любил больше жизни, растерзали при мне на части. Я ничем не мог им помочь. Они умирали в страшных мучениях, а я на это смотрел. С тех пор у меня не появлялось желания наблюдать за чем-то подобным.

Он глубоко вздохнул, стараясь больше не думать о римском амфитеатре, о жутких предсмертных воплях несчастных и о запахе, душном, невыносимом запахе растерзанной плоти, который преследовал его в течение многих столетий.

— Они были вашими родичами? — спросил Лоренцо. Гнев его явно пошел на убыль.

— Они были одной крови со мной.

— Ужасно! — Лоренцо поймал пальцы Деметриче и нежно их сжал. — Мое сокровище, — тихо шепнул он, потом перевел взгляд на Ракоци. — Давно это было?

Ракоци чуть помедлил, затем нашел правдивый ответ:

— С тех пор прошло около половины тех лет, что я прожил. — Суровость ушла из его голоса, теперь в нем сквозила печаль. — После этого я дал себе слово ни к кому не привязываться сердечно. Судите сами, насколько это мне удалось. Я живу в свое удовольствие, занимаюсь науками, люблю путешествовать, коллекционирую предметы искусства. А еще у меня есть музыка, которая заменяет мне практически все…

— А еще одиночество, — подсказал Лоренцо — Я вспомнил вашу канцону, теперь я ее понимаю! И рад, что вы здесь! — Он попытался подняться, но приступ слабости вернул его в прежнее положение.

Ракоци увидел в том прямую возможность положить конец скользкому разговору. Он приблизился к удрученному своим бессилием другу и негромко сказал:

— Деметриче, Великолепный нуждается в нашей помощи. Встаньте с другой стороны и возьмите его под руку так же, как я. Лоренцо, если вы примете нашу помощь, обещаю, что ударить лицом в грязь мы вам не дадим. И вся Флоренция будет завидовать оказанной нам чести. — Он уже опустился на одно колено возле Медичи и ждал, когда Деметриче сделает то же.

— Я ненавижу… свою слабость, — проговорил Лоренцо капризно.

— Бывают ситуации, Великолепный…

Ракоци кивнул Деметриче, и они вместе поставили Медичи на ноги.

— Бывают ситуации, когда даже самые обычные вещи обретают огромную ценность.

Лоренцо грузно, всей тяжестью повис на плечах своих добровольных помощников.

— Я все прикидываю, а нельзя ли мне малость поторговаться? Я говорю не о боли, ваше снадобье действует хорошо. Но нет ли возможности уговорить смерть прийти чуточку позже?

— Сторговаться со смертью не удавалось еще никому, — отозвался Ракоци с невеселой улыбкой. — Но есть способы выиграть какое-то время. Совсем небольшое. — Он был не в силах заставить себя сказать, что счет Лоренцо идет уже на недели.

— Это месяц? Или два? Или несколько дней? — Неопределенность бесила Медичи.

— Я сделаю все, что в моих силах.

Ракоци кивнул Деметриче, и они медленно повели Лоренцо к выходу.

— Я не успел перекреститься, — уперся вдруг тот в дверях. — Я должен вернуться.

— Великолепный, Всевышнему все известно о вас, — терпеливо сказал Ракоци. — Я думаю, он не станет корить больного за неучтивость.

Деметриче согласно кивнула.

— Лауро, ты всегда утверждал, что строптивость человека не красит. Настал твой черед показать это нам.

Лоренцо позволил себе снизойти к уговорам, печально заметив:

— Я чувствую себя стариком. У меня болят кости, пальцы мои скрючены, я едва ковыляю. Смерть уже глядит на меня. Мне страшно, и все же я жду от нее облегчения.

Он покосился на Деметриче.

— У меня были такие красивые руки. Любуясь ими, все забывали о моем некрасивом лице. Взгляните на них теперь. Они похожи на корни деревьев. Господь учит меня смирению в мои последние дни.

Ракоци толкнул дверь, с улицы резко дохнуло холодом.

Лоренцо стиснул зубы и произнес:

— Что ж, мои дорогие. Вы — лучшее, что у меня есть. Ну, в чем заминка? Ведите меня домой! Должен же я наконец встретиться с этими португальцами! Не век же мне бегать от них.

* * *

Письмо старшины ремесленников к Франческо Ракоци да Сан-Джермано.

Синьору Ракоци, знатному иноземцу шлют свой привет мастера и работники, завершившие постройку и отделку палаццо на принадлежащем ему участке земли, расположенном за монастырем Святейшей Аннунциаты.

Сообщаем, что все работы проведены с неукоснительным соблюдением всех ваших распоряжений и благополучно закончены. Прилагаем к письму итоговый счет, каковой, мы надеемся, будет оплачен в оговоренный соглашением срок.