– Только не у окна, – попыталась воспротивиться Рита и мягко отстранила его руки.

– А я хочу у окна… вот здесь… сейчас! – просипел Филат, вновь грубовато облапав девушку.

Рита насмешливо прищурилась, но убрать его руки не посмела.

– Если честно, я не привыкла к такому обращению. Не надо забывать: я не девка с Невского. Кто обещал без глупостей?

Филат усмехнулся с довольным видом:

– А разве это глупости, Рита? Это все не глупости! Когда я тебя в приемной заприметил, так сразу понял, что ты будешь моей.

Откликнувшись на яростный натиск Филата, она вздохнула глубоко и пододвинулась к нему вплотную. Филат бережно подсадил Риту на подоконник. Поток света упал на ее красивое лицо, и он заметил совсем махонькую морщинку на самой переносице. Запустив ладонь под коротенькую юбку и нащупав тоненькую упругую резиночку, Филат потянул трусики вниз. Рита свела ноги вместе, и он, без особого усилия, освободил ее от нейлоновых оков. Слова были не нужны: всё что бы он ни говорил, выглядело бы банальным, лишним. Теперь она была вся в его власти. Рита широко распахнула ресницы, и в огромных глазах он прочитал желание. Медленно он задрал юбку до пупка.

Филату почудилось, что он никогда ранее не ощущал такого желания – определенно, эта женщина могла свести с ума даже такого кобеля, как он. У нее были печальные глаза монахини, только что замолившей давний грех усиленным постом, и откровенные руки бесстыдной блудницы – это нечто!

Она умело и быстро вытянула ремень, и брюки комом упали к его ногам. Обхватив Риту за бедра, Филат вошел в нее сильно и глубоко и, словно в благодарность за свою решимость, услышал сладостный выдох. Рита закрыла глаза, обвила длинными руками его шею и, запрокинув голову, зашептала:

– Еще… Еще…

Филат склонился и поцеловал Риту под самый подбородок, вырвав из ее горла новый вздох радости.

– Как хорошо! – шептали ее губы.

Сумеречный свет из окна освещал раскрасневшееся лицо Риты, которое казалось ему сейчас чем-то похожим на светлые лики мадонн на картинах из музея. Видно, художники, творившие после эпохи мрачного Средневековья, понимали толк не только в красках, но и в плотских утехах. Рита прижималась к нему все крепче, а когда и этого оказалось недостаточно, обвила ногами его спину и, уже не стесняясь нахлынувших чувств, горячо шептала:

– Давай, не жалей меня! Еще! Еще!.. Сильнее, черт тебя возьми, давай же!

Порой Филату казалось, что еще мгновение – и женщина потеряет сознание, но уже в следующую секунду ее объятия становились еще крепче. Они превратились в единое целое, бьющееся в конвульсиях сладострастия.

Рома Филатов мерно раскачивался, входил в нее, а Рита, мягко подаваясь вперед в такт его ударам, выгибалась, точно гибкий трамплин под ногами прыгуна в воду. Филат зажмурился, и разыгравшееся воображение нарисовало ему картину, от которой он достиг высшей фазы наслаждения. Из его груди вырвался сладостный стон.

Некоторое время Роман стоял между ног Риты, ощущая на своей шее ее дыхание. За окном город жил своей жизнью: раздавались рокотания двигателей, истеричные вопли клаксонов. Жизнь продолжалась.

– Господи, я едва не умерла…

– От чего же?

– От счастья, – с блаженной улыбкой произнесла Рита. – Мне было хорошо. Как никогда!

– Рад за тебя. – Польщенный Филат невольно улыбнулся.

Он и сам ощущал нечто подобное, но никогда бы не отважился признаться в этом, тем более женщине, которую так легко уговорил…

За свою жизнь он не однажды пользовался услугами жриц любви, расплачиваясь за их ласки то мятой десяткой, то сотней баксов. Но ни одна из них, даже при самом высочайшем профессионализме, не смогла дать ему такого наслаждения, как Рита – сейчас. Его невозможно было убедить в том, что полученное удовольствие женщина ценит куда больше новеньких купюр. Филат выучил едва ли не все приемы обольщения: он заваливал девушек цветами, водил их в дорогие рестораны, дарил красивые побрякушки, провожал до дома. Но смысл интриги заключался всегда в том, чтобы завалить их в койку. Рано или поздно это происходило, и на смятых простынях они щедро расплачивались своим телом за оказанное им внимание.

С Ритой все оказалось по-другому.

Осознание того, что Рита не продалась, а подарила ему себя, породило в его душе нечто похожее на благодарность – тень чувства, о котором он никогда не подозревал ранее.

Очнувшись от своих дум, Филат неожиданно осознал, что вечерний город ворвался в распахнутое окно несмолкаемым многоголосьем, обрывками музыкальных мелодий, чьими-то выкриками, запахами и неразборчивым гулом. Это произошло так неожиданно, что он даже смутился: их страстное совокупление произошло на глазах у тысяч зрителей.

– Пусти… Не будем же мы тут стоять до утра! – беззлобно произнесла Рита.

Они не стали одеваться. Филат показал Рите, где ванная, а сам пошел в спальню проверить, чистая ли постель. В последний раз он спал здесь месяца три назад, с девкой, которую снял на Невском у «Гранд-отеля Европа», и теперь уж не мог вспомнить, поменял ли простыни после той ночи. Девица была опытная – до рассвета они кувыркались на широкой дубовой кровати под музыку «Модерн токинг», попивая в перерывах шампанское «Вдова Клико». Клевая была баба! По крайней мере так ему тогда казалось… Сейчас, после блаженства, испытанного с Ритой, Филат уже усомнился в достоинствах «грандотельной» шлюхи.

Рита вернулась совершенно голая. Роман Филатов с затаенным восхищением разглядывал в полумраке ее тело – высокие упругие груди, тонкую талию, широкие бедра… Она легла рядом на одеяло и, не робея, повернулась к нему, прижалась теплыми грудями.

– Тебе хорошо было? – спросила она просто.

– Ты просто чудо, девочка, – признался он. – Так хорошо мне давно не было.

– Давно? – с иронией в голосе переспросила она.

Филат, ни слова не говоря, прижал ее к себе и вдруг, приподняв обеими руками, взгромоздил на себя сверху.

– Я еще хочу! – выдохнул он, ощутив прилив желания.

И вновь они слились воедино.

Приятная истома и усталость нахлынули на него волной, и он не заметил, как заснул в объятиях Риты.

Раздался телефонный звонок, расколовший тишину раннего утра. Филат, раскрыв глаза, не сразу отвел взгляд от спящей девушки. Разрумянившаяся во сне, со сбившимися волосами, она показалась ему краше прежнего.

– Кто там еще! – чертыхнулся Филат, нехотя вылезая из-под одеяла.

Номер этого телефона известен был немногим: сюда мог позвонить либо Данила, либо Глеб. Или Михалыч из Москвы. Даже Красному он не дал этот номер, попросив в случае чего связываться с ним по мобильнику.

Филат подошел к столику в углу спальни и снял трубку.

– Да! – недовольно произнес он. Часы показывали семь.