– Вернешься?

– Да! За тобой!

– Что-то не верится, Карл.

– А ты верь. Но все! Отдыхай. Как только Долецкий заберет шлюху, позвони мне.

– Может, посмотреть, как он повезет ее к дому Кочика, и оттуда позвонить?

– Это я и имел в виду.

– Ты думаешь о чем-то постороннем.

– Заметно? Но все, Ева, делаем, как договорились.

– Подожди, я тебя больше не увижу?

– До возвращения нет.

– Жаль.

– Жаль, но ничего не поделаешь, меня ждут в Англии. До связи, Ева!

– До связи! – вздохнула Юшкевич, для которой приезд Зенига и проведенная с ним ночь расстроили все ее планы насчет Зеленского. Теперь она не хотела замуж за Болека, а страстно желала уехать в Лондон.

Переговорив с Евой, Зениг повернулся к Смиглу, в машине которого они и находились:

– Ева сбросила ценную информацию.

Лешек усмехнулся:

– Ты решил увести ее у Болека?

– Нет! Ева хочет этого, но мне такого счастья не надо. В Лондоне хватает красивых, молоденьких шлюх.

– Зря ты кружишь ей голову. Обманешь – неизвестно, что произойдет. Ева может вновь подсесть на наркоту, и тогда Болеку не поздоровится. Она на нем сорвет всю свою обиду и злость.

– Так Болек на то и жених, чтобы разбираться с невестой. Никто насильно не заставлял его подкатывать к Еве, да еще с предложением руки и сердца. У них обоих, по-моему, уже снесло крыши, и ничем хорошим это не закончится, даже если я оставался бы в стороне и вообще не прилетал сюда.

– Наверное, ты прав. Значит, наша команда распадается?

– Эта распадется, наберем другую. В любом случае ты, Лешек, у меня без работы, а значит, и без денег не останешься.

– Ну добре, хоть так! Что дальше, шеф?

– Отвезешь меня к себе, не хочу встречаться с Болеком. Потом заскочишь к Еве, заберешь у нее сумку и привезешь домой. В 19 часов мы должны быть у ратуши. Дальше работаю я. Да, и заправь доверху бак. Как только я решу вопрос с Кочиком, вывезешь меня в Чехию, в Рихнов. Там я передам тебе деньги за работу на всех.

– Думаю, Болек затребует свою долю раньше.

– Затребует – получит. Мне в принципе без разницы, когда платить. Вы свою работу выполнили.

– Знаешь, Карл, тебе бы до акции рассчитаться со всеми. Чтобы не накалять обстановку.

– Хорошо. Я передам тебе пятнадцать тысяч евро, как только ты привезешь мне сумку. А ты сообщишь Болеку, что деньги у тебя. Хочет, пусть приезжает и забирает свою долю. И долю Евы.

– Так будет правильно, Карл.

Смигл отвез Зенига на свою квартиру. Часом позже он привез сумку. Зениг поинтересовался:

– Деньги Болеку и Еве передал?

– Конечно.

– И что Болек?

– Взял долю и выразил надежду никогда больше с тобой не встречаться.

– Да он и не нужен мне больше. Хватить того, что остаешься ты. Ева поехала к нему?

– Нет, позвонила, сказала, что после девяти будет у себя.

– Значит, Болек поедет к ней?

– После того, как навестит мать.

– Ясно. Так. Два часа у нас еще есть. Пойду разберу сумку.

– Переезд в Чехию потребует дополнительных затрат, Карл!

– Я в курсе. И все тебе компенсирую.

Он, взяв сумку, удалился в спальню, где разложил на кровати ветровку, бородку, усы, клей, специальный крем, применяемый актерами для того, чтобы состарить лицо на время спектакля или съемок, перчатки, маску. Проверил пистолет. Зарядил его, повернул глушитель. Взял трость. Прошелся, имитируя хромоту, вдоль зеркала. Сдвинул все на край кровати, прилег, поставив будильник на 18.00.

Ровно в 19 часов черный «Форд» Смигла остановился на стоянке кафе недалеко от ратуши. Здесь он не привлекал внимания. А в 20.20 позвонила Юшкевич:

– Карл! Это я!

– Рад слышать, дорогая!

– Водитель Кочика забрал из салона Миру и отвез ее домой к своему шефу. Долецкий использовал известный тебе код открывания входной двери.

– И как ты это определила?

– Прошла мимо, когда они заходили в подъезд.

– И засветилась перед камерами.

– Ну если засветилась я, то в камеры попало еще как минимум человек десять, проходивших по этой улице.

– Понятно. Значит, сейчас Мира у Кочика. Скажи мне, опытная в подобных делах женщина, когда Кочик затащит шлюху в постель?

– Ну, дорогой, это происходит каждый раз по-разному. Некоторые предпочитают прелюдию, точнее, ужин при свечах, затем барахтанье в ванной и только после этого переходят в спальню. Другие тут же тащат девочку в постель и, удовлетворившись, проходят к столу. А есть такие, что, затащив с ходу даму в постель, отпускают ее только в туалет. По-разному это происходит, Карл. Но, судя по словам Магды, Кочик скорей относится к первой категории.

– Я понял тебя. Наш договор остается в силе. Сейчас я прощаюсь с тобой, чтобы скоро встретиться. До свидания, Ева.

– Буду ждать тебя.

– Только не отталкивай Болека, иначе он может наделать глупостей.

– А тебе все равно, что я буду спать с ним?

– Я сумею забыть об этом.

– Счастливого пути, дорогой!

– Для начала надо сделать дело.

– Удачи тебе во всем. И помни, я жду тебя!

– Помню. Пока!

Зениг отключил телефон, перебрался на заднее сиденье. Там, используя набор визажиста, нанес на лицо специальный крем, отчего физиономия наемника сморщилась, как печеное яблоко, приняв темный, нездоровый цвет. Приклеил бородку, усы. Надел куртку, набросил на голову капюшон, окликнул Смигла:

– Лешек?

Тот повернулся и отшатнулся.

– Матерь Божья, что с тобой?

– Что, не похож на себя?

– Если бы не был уверен, что это ты, ни за что не узнал бы. И как тебе это удалось?

– Ничего сложного. Обычная процедура для любого актера.

– Да, с такой рожей можно и перед камерами светиться. Вот только руки у тебя остались прежними.

Зениг нанес крем и на руки:

– А теперь?

– Теперь ты старик, Карл.

– То, что надо.

– Сейчас пойдешь?

– Отсюда, где висят видеокамеры на всех зданиях, выходить из машины нельзя. У тебя потом могут возникнуть проблемы. Ведь выходящего из твоей машины странного старика зафиксируют и камеры Кочика. Думаю, ты не желаешь, чтобы у полиции возникли к тебе вопросы?