Если уж какой-нибудь «Нефтеюганск» имеет свои вооруженные подразделения, не говоря уже о бизнес-монстрах калибром покрупнее, то почему современная церковь не должна их иметь? Как говорится, сам Бог велел!

Ночка, наполовину человек, наполовину тварь Зоны, слабая, дрожащая тварь, забилась в угол и теперь умирала. Твари ведь тоже понимают и тоскуют, когда приходится умирать. Лавра не собиралась сливаться с ней, как это сделала когда-то Зона Отчуждения, этой пылающей, страшной силе не нужна была Ночка-верующая, ей хватало той веры, которую она уже накопила за столетия. Ей не нужна была чужая тварь, и она безжалостно выламывала сросшуюся с девушкой Зону из почти нечеловеческого тела.

Так она поступала всегда. Потом люди скажут, что душа-то была все-таки спасена, а тело – что тело! Прах к праху. Душа к Богу. Зона – к Зоне. И все.

…Ночка не знала, сколько прошло времени. Только за окнами уже сгустилась ночь. Вот и пришло время последнего полета. Ведь самый последний полет – это очень часто падение.

Из гостиницы поспешно эвакуировали людей, она слышала шаги, невнятный, плачущий гомон. Ребенок за стенкой перестал хныкать, только поскуливал иногда – устал. Что-то тихо и нервно говорила женщина, шмыгая носом и временами всхлипывая, наверное, мать…

Тех, кто жил на ее этаже, эвакуировать пока не рискнули, боялись, что тварь, в которую внезапно превратилась хрупкая с виду девушка, их порвет так же легко, как порвала несчастных паломников, а на имеющееся оружие, видимо, не слишком надеялись. Опытные ребята служили в монастырском спецназе… Бывшие сталкеры? Или будущие?

Только православных сталкеров в Зоне не хватало!

Внезапно кто-то словно окликнул Ночку. Негромко, не ожидая внятного ответа, просто чтобы убедиться, что она еще жива. Ночка что-то прохрипела в ответ, но вот услышали ее или нет – не поняла. Да и откуда бы здесь взяться помощи? И кто рискнет помогать ей, чужачке, нежданной пришелице в этом наполненном непонятными ей смыслами, живущем по непонятным законам мире?

Сила Лавры плеснула, словно река, падая с порогов, вскипела, забирая девушку навсегда из тварного мира, из Зоны и из жизни.

Внизу бухнула сорванная с доводчика входная дверь, кто-то поднимался к ней, кто-то смутно знакомый, может быть, чтобы спасти, но это было уже не важно, она уже насмерть утонула в чужой силе, захлебнулась, замерзла в пламени чужой веры и теперь хотела только одного – спать.

И тут грохнуло, дверь слетела с петель, от гравитационного удара номер буквально посыпался, шумно ударила вода из сорванных кранов, лопнули и мелко брызнули наружу оконные стекла, и Ночка почувствовала, что еще жива.

Зона в самый последний момент все-таки дотянулась до нее. Рукой? Щупальцем? Гравитационной волной? Ментальным ударом? Да разве это было важно?

Зона явилась к ней в образе того самого сталкера… На этот раз сталкер был совершенно трезв, двигался упруго и целеустремленно и знал, что надо делать.

– Ты все-таки нашелся, – удивленно пробормотала Ночка, больше всего ей хотелось спать, но спать было нельзя.

– Валим отсюда немедленно, – решительно сказал сталкер. – Пока нас не убило… Ты что, красавица, рехнулась, в Лавру лезть? Сама с глузду съехала или посоветовал кто шибко умный? Здесь ведь своя Зона, и посторонним в ней делать нечего.

– И что теперь будет? – спросила Ночка.

Все-таки здорово было чувствовать себя снова стремительной и сильной, пусть даже изначально эта сила не твоя, а Зоны, но все равно здорово!

– Что будет, что будет… – буркнул сталкер. – Ничего особенно нового не будет, большие начальники между собой как-нибудь договорятся, не в первый раз небось.

– А с нами?

– А нам надо убираться отсюда. И чем скорее, тем лучше. Здесь нам не место. Так что давай уноси крылышки, пока целы, совушка!

Они ускорились, вошли в стеллс, легко прорвав редкое оцепление черных спецназовцев, хотя далеко не всех обманула их липовая невидимость. Кто-то заметил две стремительные тени и открыл огонь.

«Бомп, бомп, бомп…» – забухал ручной гранатомет в руках здоровенного инока, каким-то чутьем угадывая, куда они бегут, и разбрасывая по темным улицам ослепительные облачка термобарических взрывов.

«Дух Святой у него в прицеле, что ли?» – подумала Ночка.

Сталкер обернулся назад, махнул кому-то рукой, и стрельба прекратилась.

Они добежали до укрытой в тени деревьев «Витары», сталкер рванул дверь, и Ночка прыгнула на сиденье. В припаркованной рядом машине нервно взвизгнула женщина, на мгновение вспыхнул свет и снова погас. Ночка не знала, как она сейчас выглядит, но чувствовала себя быстрой, сильной и еще – как ни странно – четвероногой. Сталкер тронул машину, ему, похоже, было совершенно все равно, человек его спутница или нет. Тварь Зоны, проснувшаяся в девушке, понемногу успокаивалась, и скоро Ночка снова ощутила себя вполне человеком. Женщиной. Страшно усталой и немного испуганной, хотя можно было считать, что самое плохое уже позади. Хотелось бы, чтобы так оно и было. Мало ли чего хотелось…

Сталкер посмотрел на нее, смутился, потом сказал:

– Там куртка на заднем сиденье, прикройся, что ли…

– Вот еще, – фыркнула Ночка, – неужели не нравится? А, женишок?

…Через полчаса на шоссе они встретили прущий навстречу по осевой кортеж с мигалками. Церковное начальство возвращалось из Москвы.

Они съехали на обочину и стояли до тех пор, пока последние тревожно-синие блики не пропали за поворотом.

Когда они добрались до кольцевой, уже совсем рассвело.

Когда сталкер был рядом, она оставалась человеком. Это было несложно – оставаться человеком рядом с ним. Это не требовало никаких усилий. Но сталкер, к сожалению, часто уходил. Работать, как он говорил. Она догадывалась, что это за работа. Да что там догадывалась, она же сама видела его в деле. Конечно же, он спасал тварей Зоны от человеческих тварей, спасал таких, как она. Ей и в голову не приходило, что все могло обстоять как раз наоборот. И спросить тоже не приходило в голову, потому что зачем спрашивать, если и так все ясно?

Когда сталкер уходил, она начинала тосковать, в ней просыпалась тварь Зоны, и эта тварь, спасенная Беретом, тосковала так, как умеют тосковать только прирученные звери. Да еще некоторые женщины, но с женщинами такая тоска случается редко, а с прирученными зверями – почти всегда. Кроме того, человеческие женщины знают кучу способов справляться со своей тоской по любимому мужчине, а вот тварям это недоступно. Твари – они верные навсегда, и это их слабое место.

После Сергиева Посада Ночка так и не вернулась в снятую квартиру, не вернулась даже для того, чтобы забрать вещи. Хотя, собственно говоря, что такое там осталось, ради чего стоило бы возвращаться? Несколько тряпок, недорогой ноутбук, что еще? Если разобраться, то ничего… Банковские карточки и документы сгинули там, в недоброй памяти гостинице, по ним ее могли отыскать, так что и о деньгах и о документах следовало забыть. Берет, правда, обещал поговорить на эту тему с каким-то Кощеем, но, наверное, этому самому Кощею, при одном имени которого по спине девушки почему-то пробегала зябкая волна, было недосуг заниматься такими проблемами. А может, просто у сталкера не случилось с ним переговорить. Во всяком случае, теперь она жила у Берета и, по просьбе сталкера, из квартиры почти не выходила. Разве что в недалекий супермаркет за продуктами. Что будет дальше, ее практически не интересовало, потому что прежней Ночки уже не было. Прежняя Ночка, мечтавшая жить в огромном, распахнутом во все концы мире, осталась там, в старинном русском городе, хотя нет, скорее даже не там, а еще дальше, в чернобыльском небе, в Зоне Отчуждения. А здесь уже была другая Ночка, отчасти человек, отчасти тварь Зоны. Красивая тварь, рыжая химера. И опасная, хотя и привязанная к человеку. У женщин это называется любовью, а тварям и названия не нужно.