частично в его бедах виновата та, которую сама Тори недавно считала подругой.* * *

Выходя из кабинета, Илантьев застыл.

— Галина, а ты кому-то говорила, что сын поехал к моей бывшей жене жить?

Секретарь качнула головой:

— Нет, зачем? Меня это не касается.

— А когда я с Ириной ругался… — Илантьев замер, прикусив нижнюю губу. — Кто-то был в приемной? Слышал это?

Галина отвела взгляд:

— Я выходила в уборную… Когда вернулась, в приемной ждал Георгий Садовников…

Садовников — это эйчар, начальник по подбору кадров. Ходил уже третью неделю, словно в воду опущенный — с тех пор, как группу нелегалов на стройке обнаружили, а те дружно показали пальцем, что эйчару говорили про отсутствие разрешения на работу. Садовников дорабатывал дни до увольнения.

Понятно, он был сердит на Илантьева. А еще он был местным в городе. И водил дружбу в замом по ЖКХ в городской администрации, не раз хвастал, как в баню они вместе ходили. Может, и привирал. А может — и нет.

— А еще кто?

Галина пожала плечами, с сомнением посмотрела на календарь, будто надеясь там найти какие-то ответы:

— Оля Федорова тут был, в фойе, по телефону разговаривала.

— Она же вроде на третьем этаже работает?

— Я ее о том же спросила, она сказала, что заходила на этаж дирекции, чтобы поговорить в тишине.

Ольга Федорова работала в отделе планирования. Неплохая сотрудница, но очень озадаченная замужеством. Могла шпионить за Илантьевым? Вполне.

«У тебя точно что-то с головой, — отметил про себя. — Все подряд подозреваешь, не хуже Жеки».

Он не понимал, почему на второй день после похищения Дениса похититель не вышел на связь.

Илантьев вышел из офиса, предупредив Галину, что не вернется. На ходу набрал Жеку:

— Слушай, а может это кто-то из сотрудников?

— С чего вдруг? У кого может быть такой зуб на тебя? — Жека звучал глухо, будто из бункера.

Антон прислушался, спросил:

— А ты где?

— В ментовке на вокзале, видео с камер просматриваю. Сейчас выйду… — в динамиках было слышно, как скрипнула дверь. — Ты что-то конкретное думаешь?

Антон качнул головой, снял с сигнализации машину и, распахнув дверцу, сел на водительское сиденье. Положил руку на руль.

— Нет. Но Галина Мо́кова рассказывала, что недавно видела интервью мэра, он открыто заявил про мои предвыборные амбиции. Мог он кого-то этим заявлением потревожить? Мог. Могло это быть предупреждение мне, мол — мы знаем больше, чем ты думаешь? Могло.

Он захлопнул дверцу и завел двигатель.

Жека молчал.

— А сотрудники «Мегастройинвеста» при чем?

Антон продолжил:

— А про Дэна могли узнать от кого-то из наших. Кто знал о его переезде к Ирине. Услышали от Галины или от меня, как я по телефону ругался. Галина говорит, меня Сидоров мог слышать, в приемной толкался.

— Сидоров? Думаешь, «крот»? — Жека с сомнением цокнул языков.

— Ну, почему нет, если ты уверен, что слежки не было.

— Давай попробуем пробить… Постоянной точно не было, я бы об этом знал. Давай проверим… Сидоров мужик злопамятный, мог слить.

— Я поехал домой, обзванивать московских дружков Дэна. И поговорю с Викторией, попросил ее приехать.

Жека напрягся — Антон почувствовал это даже через расстояние.

— Я по ней еще ничего не успел проверить.

— Я понял. Проверяй, есть время… Я не могу понять, почему до сих пор нет звонка. Почему со мной никто не связался…

Вопрос повис в воздухе: он не мог на него ответить, да и не хотел, чтобы Жека на него ответил. Сердце сжалось, взгляд с тоской цеплялся за черный экран сотового — Антон боялся звонка, но и молчания боялся не меньше.

Глава 17. Это похищение

Виктория остановилась у калитки, ввела код. Домофон пискнул, пропуская ее внутрь огороженной территории благоустроенного жилого комплекса. Ровно подстриженные газоны, круглые шапочки пожелтевших кустов, стройные клены, усыпанные ярко-оранжевой листвой. Здесь словно иначе бежало время, замедляясь в почтении, любуясь созданной заботливыми руками красотой.

Виктория пересекла детскую площадку, затейливо разделенную на три игровые зоны — для малышей, для ребят постарше, и для подростков. Последняя — с горками для скейтинга и небольшим роллердромом. Пацаны из ее двора отдали бы душу, чтобы покататься на таких. Здесь же Виктория не заметила даже царапин и потертостей — жителям элитного дома было не до экстрим-развлечений.

Вздохнув, девушка прошла к нужному подъезду и снова набрала код. Сработали датчики, заботливо осветив со вкусом обставленный холл: мраморные полы и настенные панели, хрусталь люстр, низкие диванчики и благоухающие цветы в пузатых кадках. Тори в таких домах раньше не бывала.

Она миновала гостевую зону, мимо двери с темной табличкой «лапомойка» и прошла к лифтам.

— Лапомойка, надо же, — усмехнулась она, нажимая кнопку вызова. — Придумают же люди.

Лифт мягко распахнул перед ней створки, словно приглашая в объятия.

— Да уж, — снова пробормотала девушка и невольно посмотрела в свое отражение: волосы она забыла причесать, макияж немного побледнел за день и осыпался, от того вид у девушки был усталый и изрядно потрепанный.

Она не вписывалась в интерьер лифта, как не вписывается дворовая кошка в интерьер Букингемского дворца. Тори со всей отчетливостью поняла, какую ошибку допустила, предложив Илантьеву свою помощь и отправившись к нему домой. Таким, как Илантьев, нужны совсем другие помощницы, которые заглядывают в салон не раз в полгода — перед Днем рождения и Новым годом. Которые ведут учет каждой съеденной калории и не проводят дни в пыльных залах библиотек.

Оценивающе себя осмотрев, она прошептала:

— Дура ты, Тори, куда ты полезла?

«Ладно, прекрати, ты не в постель к нему собралась, и в подруги жизни к нему не напрашиваешься, — попыталась успокоить себя. — Ты просто по-дружески его поддержишь».

«Ну-ну», — Тори скептически хмыкнула, позволив самой себе не поверить.

Она вышла из лифта, прошла к двери на площадке с нужным номером. Помедлив мгновение, надавила на кнопку звонка, услышав в тот же миг,