оборудование не обеспечивало реальной защиты от орто-толуидина-Доминика, который прилипал к телу рабочих даже после душа и создавал силуэты на простынях. Белую нижнюю одежду приходилось выбрасывать. Воротники белых рубашек потемнели. Руки в перчатках окрасились в коричневый цвет. Стены в обеденном зале почернели, и их приходилось чистить скребками для льда.

В ходе своего расследования Оливер провела несколько встреч в Ниагара-Фолс с корпоративным медицинским директором Goodyear Клиффордом Джонсоном, который занял этот пост в 1965 году и вместе с сотрудниками отдела промышленной гигиены компании отвечал за здоровье работников. На допросах до и после его выхода на пенсию в 1989 году от доктора требовали объяснить, что он знал об орто-толуидине до того, как в 1981 году стало известно о четырех случаях рака мочевого пузыря, и как он отреагировал на эту новость. Он показался уклончивым и забывчивым. Например, в 1973 году он работал в консультативном комитете OSHA, который выдвинул четырнадцать канцерогенов, в том числе BNA и другие ароматические амины, поражающие мочевой пузырь, для регулирования. Он посещал собрания Ассоциации химиков-технологов до и после разоблачения винилхлорида компанией B.F. Goodrich в 1974 году. Очевидно, эти события не вызвали у него ни любопытства, ни беспокойства, когда всплыли четыре случая в Ниагара-Фолс.

Джонсон признал, что узнал из письма DuPont в Goodyear в январе 1977 года, что орто-толуидин "может вызывать опухоли у некоторых лабораторных животных", но счел неубедительным его применение для людей. По словам Джонсона, у Goodyear была компьютеризированная система отслеживания профессиональных заболеваний, но она не работала на заводе в Ниагара-Фолс, поскольку медицинская страховка работников не предоставляла данные в пригодной для использования форме. Он сказал, что "возможно, слышал" об исследовании, проведенном в 1970 году среди советских рабочих. Но на основании этих одного-двух отчетов нельзя делать поспешные выводы и говорить: "Ага, вот оно". Здесь просто говорится о том, что эти случаи имели место у этих рабочих. Это не говорит о том, что орто-толуидин вызвал рак". Даже увидев письмо Хэлфорда от 1981 года о четырех пострадавших рабочих, доктор сказал: "Я не думаю, что на основании известной мне информации я убедился в том, что [орто-толуидин] действительно является канцерогеном для человека". Джонсон получил данные мониторинга и медицинские записи с завода и начал телефонный разговор с урологом, который лечил трех рабочих. Но он не выразил чувства срочности в поиске причины вспышки. "Единственное мнение, к которому я смог прийти, - это то, что это все еще вопрос", - сказал Джонсон. Такое безразличное отношение сохранялось в компании Goodyear на протяжении всех 1980-х и первой половины 1990-х годов; улучшения в процессах отдела 245 происходили лишь по краям.

К тому времени, когда Хэлфорд написал свое письмо, рак Хэнка Широ перешел из мочевого пузыря в простату. Оба органа были удалены - как и уретра, которая была непоправимо повреждена в результате всех цистоскопий, - в нью-йоркском онкологическом центре Мемориал Слоун-Кеттеринг, где он провел двадцать три дня. Головка пениса Широ была закрыта швами; ему пришлось мочиться через отверстие в теле, называемое стомой, к которому был прикреплен пластиковый мешочек. Когда мешочек переполнялся, он его опорожнял. Он установил пенильный имплантат, надеясь возродить свою сексуальную жизнь, но результат оказался неудовлетворительным. "Поскольку уретра была удалена, мой пенис не мог закрепиться в вертикальном положении. Он находился в изогнутом положении", - показал он в своих показаниях. Иногда мешок для сбора мочи развязывался и протекал. Это доставляло Широ особое неудобство во время арбитража или переговоров по контракту: "У меня появлялась течь, я мочил штаны, и мне приходилось выходить из-за стола и идти приводить себя в порядок".

Карьера Боба Бейли в компании Goodyear развивалась примерно так же, как и карьера Широ. Бейли начал работать оператором-химиком в отделе 245 в 1957 году, когда был введен орто-толуидин. "Я был в этом смертоносном веществе", - вспоминал он. "Пары были просто запредельными. Люди постоянно синели". Рабочих тошнило во время чистки фильтров Sparkler, они задыхались при разгрузке цистерн. Когда они жаловались начальству, их уверяли, что химикат, который они знали как Доминик, не причинит им вреда. Некоторое время Бейли, который вышел на пенсию в 1982 году, перед обедом обезжиривал руки, окуная их в ведра с реакторными отходами. "Мы не знали ничего лучшего", - говорит он. "Но они [начальство] были инженерами-химиками. Они должны были знать".

Кристин Оливер стала содиректором отделения профессиональной и экологической медицины в Массачусетской больнице общего профиля в Бостоне, и занимала эту должность тридцать семь лет. По словам Оливер, несмотря на собственное заболевание, Широ "не очень интересовался" раком мочевого пузыря, когда она впервые пришла на завод Goodyear, потому что "это было не то, что меня просили исследовать". Ее молодая энергия и любопытство, а также то, что она написала письмо Хэлфорда менеджеру завода Пирсону, возможно, не позволили плохой ситуации стать еще хуже.

ГЛАВА 12. РЕЙГАН

В ОКТЯБРЕ 1981 года, через семь месяцев после того, как Род Хэлфорд написал свое письмо в Goodyear, Стив Водка покинул OCAW. Тони Маццокки, с которым он был неразрывно связан, баллотировался на пост президента профсоюза в августе 1979 года и проиграл менее 1 процента голосов Бобу Госсу, которого биограф Маццокки Лес Леопольд назвал "защитником орехово-зубчатого профсоюзного движения против левого воинства Маццокки". После этого к Водке стали относиться с подозрением. Ему было приказано покинуть офис в Вашингтоне и работать из своего дома в Мэриленде. У него больше не было карт-бланша на выезд на места; все его поездки требовали предварительного согласования. В августе 1981 года Маццокки снова баллотировался на пост президента и снова уступил Госсу с минимальным перевесом. Водке сказали, что его переведут из Вашингтона в какой-нибудь форпост вроде Северной Дакоты. Его влияние было утрачено. Вспомнив Джерри Коэна, своего старого босса в United Farm Workers, он подумал о том, чтобы стать юристом, решив, что так он сможет лучше помогать больным рабочим и наказывать их корпоративных хозяев.

В то время как Водка расставался с профсоюзом, OSHA переживало потрясение. Рональд Рейган пришел к власти, пообещав "избавить труд и бизнес от обременительных и ненужных правил". На смену Юле Бингхэм пришел Торн Очтер, владелец строительной компании в Джексонвилле, штат Флорида, который разделял мнение Рейгана о том, что чрезмерное регулирование подавляет американское предпринимательство. Очтер изложил свою философию в показаниях в Конгрессе: "Для прошлой программы OSHA была характерна враждебная среда... . Действительно, наша способность выстроить более кооперативные отношения [с бизнесом] будет во многом зависеть от того, насколько профессионально будут