на рак являются надежными предсказателями болезни человека; ученые DuPont, несомненно, знали об этом. Но компания не предупреждала Goodyear и других клиентов о том, что вещество может быть вредным для рабочих, до 1977 года. В письме от 12 января того года компания назвала орто-толуидин "предполагаемым канцерогеном", с которым следует обращаться с осторожностью, но при этом обнадеживающе добавила, что, несмотря на полувековое производство на заводе Chambers Works, "мы не видели доказательств того, что он когда-либо вызывал рак у кого-либо из наших сотрудников". Это, возможно, было технически точно, но было неискренне: DuPont не искала рак среди своих сотрудников. Компания также не упомянула о том, что знала о проведенном в 1970 году в Советском Союзе исследовании, в котором было обнаружено восемь опухолей мочевого пузыря у 81 рабочего, производившего орто-толуидин. DuPont получила английский перевод этой работы в 1975 году. Письмо DuPont в 1977 году не вызвало никакого беспокойства в компании Goodyear, которая еще семнадцать лет продолжала эксплуатировать свой завод в Ниагара-Фолс таким образом, что, как позже установил анализ NIOSH, 245 производственных рабочих отдела подвергались серьезному воздействию орто-толуидина.

То, как DuPont и ее клиенты, включая Goodyear и Mooney, обращались с орто-толуидином, вряд ли могло быть более разным. Рабочие, загружавшие химикат в пятидесятипятигаллонные бочки, железнодорожные цистерны и автоцистерны на заводе Chambers Works, носили непроницаемые резиновые костюмы и дышали приточным воздухом. Для дополнительной защиты у грузчиков были перчатки. Клиенты DuPont были предоставлены сами себе. Медицинский директор компании Monsanto Эммет Келли написал Зеппу в 1955 году, отметив, что у некоторых сотрудников, подвергшихся воздействию орто-толуидина , в моче появляется кровь, и попросил дать рекомендации. Зепп передал запрос другому врачу DuPont, Э. Э. Эвансу, который заверил Келли, что, хотя DuPont относится к орто-толуидину "с подозрением", он считается "гораздо менее серьезным", чем BNA. По соображениям стоимости и возможностей лаборатории, DuPont сосредоточила свои исследования на животных на новых продуктах. Ортотолуидин, по мнению компании, не показал себя достойным внутреннего исследования.

В своей автобиографии Хупер осудил американскую промышленность за "политику молчания" в отношении профессиональных и экологических канцерогенов. По его словам, она была больше озабочена тем, чтобы отбить нормы и сохранить клиентов, чем защитить сотрудников. Она игнорировала экспериментальные данные. Она совершала одни и те же инженерные ошибки, снова и снова. Она стремилась уничтожить гонца, а не опасность. "Активная и агрессивная работа в этой области похожа на участие в странной войне, которая, как и любая другая война, имеет свои жестокости и жертвы", - писал старый патолог за два года до своей смерти. "Оглядываясь на свою жизнь, я думаю, что в разных случаях меня пытались насильно убрать со сцены с помощью различных видов убийств. Единственный вид, на который никогда не было покушения, - это физическое убийство".

Не прошло и семи месяцев после смерти Хупера в декабре 1978 года, как один из его молодых поклонников, консультант по вопросам охраны окружающей среды Барри Каслман, счел необходимым ответить на статью в газете Washington Post, в которой Карл Б. Кауфман из отдела по связям с общественностью компании DuPont поздравлял ее с прозрачностью и честностью. В качестве примера Кауфман привел эпизод с раком мочевого пузыря у компании Chambers Works. "Мы полностью раскрыли информацию в медицинских журналах, привели в порядок процесс и позаботились о сотрудниках в меру возможностей медицинской науки", - написал он. В своей собственной статье в Post, опубликованной две недели спустя, Каслман опроверг эту самооправдательную версию, указав, что именно Хьюпер, а не высшие чины в Haskell, забил тревогу не только по поводу BNA, но и по поводу бензидина, который DuPont продолжала производить еще долго после того, как были выявлены его канцерогенные свойства. Каслман рассказал историю о посещении завода Chambers двумя британскими исследователями в 1949 году. Во время долгой поездки после экскурсии по заводу один из посетителей, медицинский работник Imperial Chemical Industries, спросил у представителя DuPont Германна, почему он может быть "так уверен, что бензидин не вызывает никаких проблем". Как сообщается, Германн ответил: "Мы прекрасно знаем, что бензидин вызывает рак мочевого пузыря, но политика компании заключается в том, чтобы инкриминировать только одно вещество" - БНА. На заднем сиденье машины, казалось бы, спавший, но на самом деле слушавший с закрытыми глазами, сидел доктор Роберт Кейс. Представитель DuPont разыскал Кейса после публикации статьи Каслмана и спросил, может ли отставной доктор подтвердить или опровергнуть эту историю. Кейс подтвердил ее.

В своей статье Каслман обиделся на утверждение Кауфмана о том, что "большинство людей в бизнесе имеют практически ту же базу ценностей, что и большинство их критиков". Как, задался вопросом Каслман, отнесся бы к такому заявлению Хьюпер? Представить это было несложно. "Он называл их долбильщиками, бессердечными бизнесменами, которые сэкономили несколько тысяч долларов на инженерной гигиене", - писал Каслман. Он гневался на них за то, что они скрывают смертельную правду от своих рабочих, используя "гибкие" подставные лица в медицине, юриспруденции и связях с общественностью". Билл Хупер узнал о деловой этике и профессиональном раке от людей, которые написали эту книгу. Единственное, что они понимают, - это тюрьма и плохая реклама".

ГЛАВА 11. РАК ВСПЫХИВАЕТ В

GOODYEAR

ЛЕТОМ 1978 года работники Goodyear еще не воспринимали диагноз рака мочевого пузыря, поставленный Хэнку Широ четырьмя годами ранее, как какое-то предзнаменование. Основное беспокойство на заводе вызывали жалобы на боли в груди, похожие на стенокардию, в отделе 245. Тем летом молодой врач по имени Кристин Оливер проходила стажировку в профсоюзе работников нефтяной, химической и атомной промышленности в Вашингтоне. Оливер, чьи отец и дед по отцовской линии были врачами, а мать - медсестрой, выросла в Роли и Смитфилде, Северная Каролина. В 1970 году она окончила Медицинскую школу Университета Северной Каролины, год проработала ординатором по внутренним болезням в Мемориальной больнице Северной Каролины в Чапел-Хилле, а затем взяла годовой отпуск, чтобы консультировать молодых женщин в качестве директора по планированию семьи в Департаменте здравоохранения округа Уэйк в разгар войны абортов. Она продолжила ординатуру в больнице Монтефиоре и городской больнице Моррисании в Нью-Йорке, закончила ее в 1974 году и практиковала в клиниках Южного Бронкса и почти такого же неблагополучного Челси, города недалеко от Бостона. Будучи убежденной сторонницей профилактики, она поняла, что ее пациенты, испытывающие финансовый стресс, вряд ли откликнутся на ханжеские лекции о курении, физических упражнениях или диете, но могут получить пользу от более безопасных рабочих мест. Услышав оживленную речь Тони Маццокки на конференции в Вашингтоне