марте 1984 года он устроился на работу в строительную компанию из Канзаса, которую он освободил от штрафа в размере 12 680 долларов тремя годами ранее. Он отверг обвинения в "услуге за услугу".

Уйдя из OCAW, Водка поступил на работу в Вашингтон помощником Фреда Бэрона, пионера асбестового судопроизводства, и получил представление о юридической драме , которая разворачивалась в Ниагарском водопаде. В 1985 году Бэрон подал первый иск против компании DuPont, основного поставщика орто-толуидина для Goodyear, от имени двух рабочих с раком мочевого пузыря, Хэнка Широ и Чарли Карсона. Дело не получило широкой огласки и было урегулировано во внесудебном порядке; Водка, посещавший юридическую школу по вечерам, участвовал в нем на периферии, помогая давать показания. В 1986 году он сдал экзамен на адвоката и устроился на работу в почтенную фирму "Левинсон Аксельрод" в Эдисоне, штат Нью-Джерси. Водка провел в фирме около пятнадцати месяцев, учась разбивать сложное дело об асбестовом или химическом воздействии на части, которые судья или присяжные могли бы легко понять. Он не спешил уходить, но структура гонораров в Levinson Axelrod была такова, что Водка, начинающий юрист, получал больше денег, чем могли себе позволить некоторые из старших партнеров. Водка подписал контракт со своим первым клиентом из Goodyear, Ричардом Салливаном, в декабре 1987 года и взял дело с собой, когда на Новый год 1988 года вышел на самостоятельную работу, открыв магазин в Литтл-Сильвере, Нью-Джерси, процветающем городке с населением около 5700 человек в часе езды к югу от Нью-Йорка. Он открыл свой офис в арендованном доме с тремя спальнями по адресу 54 Литл-Сильвер-Пойнт-Роуд. Его жене Илен, четыре месяца проработавшей в организации "Планирование семьи", пришлось учить его пользоваться текстовым редактором WordPerfect; он никогда не работал с персональным компьютером. Илен стала его помощницей в зале суда, управляя сначала проектором, а затем компьютером для отображения документов. Она помогала ему отбирать присяжных во время предварительной проверки, подсовывая записки с советами, кого из них следует оставить. Он выиграл все четыре процесса с участием присяжных; еще около двухсот его дел были урегулированы во внесудебном порядке.

Согласно закону о компенсации работникам штата Нью-Йорк, Салливану и другим жертвам рака от Goodyear запрещалось подавать в суд на своего работодателя; в обмен на это они получали доступ к системе, которая обеспечивает замену заработной платы и пожизненное медицинское обслуживание при производственных травмах и заболеваниях. На самом деле, этот компромисс уже сто лет не приносит пользы работникам по всей стране. В выплатах может быть несправедливо отказано, а если они и предоставляются, то оказываются шокирующе недостаточными. Чтобы добиться значительного возмещения ущерба, мужчинам из компании Goodyear пришлось обратиться к стороннему поставщику - в данном случае к компании DuPont и двум другим производителям орто-толуидина. Им нужно было доказать, что поставщики знали о канцерогенности химиката, но не предупредили об этом Goodyear и, соответственно, его рабочих. Водка подозревал, что Салливан был предвестником многих других случаев рака на заводе Goodyear.

Его дело проходило в соответствии со всеми судебными процессами, связанными с ответственностью за качество продукции. Подается иск, ответчик отвечает на него, и начинается процесс раскрытия информации. Истец требует предоставить ему все документы, которые могут свидетельствовать о том, что и когда ответчик знал о предмете судебного разбирательства. Проводятся допросы, обмениваются заключениями медицинских и научных экспертов. Дело назначается к судебному разбирательству, но лишь немногие иски доходят до такой стадии. Например, дело о мезотелиоме может быть урегулировано сразу после допроса истца, если будет подтверждено воздействие асбеста; такова железная связь между этим минералом и болезнью. Другие дела тянутся дольше, но так и не рассматриваются присяжными; главным предметом спора становится сумма мирового соглашения.

Салливан, крупный, стоический мужчина, был допрошен в Буффало в течение двух дней в апреле 1989 года. Тогда ему было пятьдесят пять, и он все еще был потрясен диагнозом рака, поставленным почти тремя годами ранее. Его показания соответствовали схеме, которая будет повторяться по мере того, как Водка будет вести дела против DuPont. Салливана попросили описать в мучительных подробностях работу, которую он выполнял в компании Goodyear, и подсчитать, сколько раз и каким образом он мог подвергаться воздействию орто-толуидина. Адвокат компании DuPont Пол Джонс расспрашивал Салливана о его личных привычках, выискивая все, кроме подозрительного химического вещества, которое могло спровоцировать рак у истца. Курил ли Салливан? (Да, пачку или полпачки нефильтрованного "Честерфилда" в день; он бросал "время от времени"). Пил алкоголь? (Больше нет; раньше пил, когда "общался".) Пил кофе? (Четыре-пять чашек в день.) Употреблял сахар или искусственные подсластители? (Да; нет.) Ел ли красное мясо? (Не часто.) Была ли в его доме формальдегидная изоляция? (Нет.) Городская вода? (Да.) И так далее.

Как и Рэй Клайн, Салливан вырос в угольной стране Пенсильвании, в городке под названием Паттон. Его отец был шахтером, у которого развилось черное легкое. Салливан бросил школу после первого курса и пошел работать на фабрику по пошиву рубашек, затем на железную дорогу в Алтуне и на сталелитейные заводы в Джонстауне и Вифлееме. В 1951 году он поступил на службу в ВВС, прослужил четыре года, в основном занимаясь снабжением, а после демобилизации отправился в Ниагара-Фолс, где нашел работу в National Carbon (позже Union Carbide), Carborundum, Kimberly-Clark и Olin Mathieson, а в 1961 году перешел в Goodyear.

Салливан начал работать оператором в отделе 245, где занимался загрузкой реакторов Nailax - заполнял их предписанным количеством химикатов и подвергал смесь нагреву и перемешиванию. Во время двух-трехчасового процесса загрузки дым из люка, врезанного в верхнюю часть корпуса, "выходил в атмосферу прямо рядом с вами", - свидетельствовал Салливан. Сама реакция заняла около четырех часов.

Nailax производится партиями. Основные жидкие ингредиенты, орто-толуидин и анилин, поступают в Goodyear в железнодорожных цистернах, каждая из которых обычно вмещает от шестидесяти до восьмидесяти тысяч фунтов. По шлангам химикаты перекачиваются в резервуары для хранения. Когда приходит время делать партию, их перекачивают в резервуар для предварительной смеси и соединяют с гидрохиноном - порошком, который рабочие знали как Dedic, - перед отправкой в реактор. Для начала реакции добавляется катализатор - хлорид железа. По ее завершении избыток реактивов отсасывается вакуумом в систему регенерации, чтобы их можно было использовать повторно. Сама шихта, представляющая собой расплавленную жидкость, направляется в дегазатор, а затем в резервуар для хранения. Она охлаждается, пока не превратится в пленку, которую можно нарезать на хлопья Nailax, которые по конвейеру подаются в зону упаковки. Готовый продукт содержит непрореагировавший орто-толуидин, которому могут подвергаться рабочие.