— Не уверена, что ночью грибы найду… — засомневалась я.

— Тогда просто греби уже отсюда, — беззлобно напутствовала Лори, — и возвращайся поскорее, так и быть, без пирожков.

Я кивнула в духе «все поняла» и поспешила в коридор. Там, скользнув по узору теней, в душевую. И в окно. Из него я выпала в руки Дэну.

— Ты как? — поинтересовался он.

— Знаешь, кажется, теперь я доподлинно знаю, как выпадают в осадок, — отозвалась я, прислушиваясь к собственным ощущениям.

— Причем нерастворимый и из тяжелого металла, — усмехнулся страж.

— Ты намекаешь на мой вес? — спешиваясь, притворно возмутилась я.

— Что ты… Всего лишь на твой характер. Который тяжелый, потому что золотой.

С учетом того, что я выдернула Стилла из теплой постели, чтобы ограбить посреди промозглой ночи главный ботанический сад столицы, утверждение было явно сомнительным.

— А теперь я жду подробностей, — произнес Стилл, продолжая обнимать меня за талию.

И я рассказала все как есть.

— Я правильно тебя понял: какая-то тварь сожрала цветок из оранжереи, и теперь нам надо во что бы то ни стало заменить его, чтобы Штопс не подумал на нас?

— Не просто тварь. Пуся.

— Это тот самый демон, которого по ошибке называют химерой, с которым я прятался у тебя в шкафу? — тут же идентифицировал виновницу нашего ночного променада Дэн.

— Угу.

— Зачем ты ее опять притащила в общежитие?

— Чтобы у Силь была незабываемая ночь любви.

— А у нас — полная приключений? — вкрадчиво поинтересовался страж.

Я печально вздохнула.

— Ладно, пошли обчищать ботанический сад, — вздохнул Дэн. — Начнется разбирательство, кто сожрал цветок в оранжерее, — выйдут на химеру. И тогда влетит не столько за порчу крылатки, сколько за нарушение устава…

Как мы выбирались в дыру ограждения с территории академии — отдельная история и эпичный эпизод в моей биографии. А как только оказались на ночных улицах города, Дэн поймал машину. На ней мы доехали не до самого ботанического сада, а остановились в квартале от него. И остальной путь проделали уже пешком. А вот оказавшись у кованой ограды, я вдруг подумала, что не так и страшен нагоняй от Штопса и разбирательства.

Главный сад столицы был обнесен охранными заклинаниями так, что обворовать королевскую сокровищницу, как по мне, и то было бы проще, но Стилл, уже что-то решивший для себя, пер к цели так, что не видел препятствий. В результате заклинания были взломаны, а прутья решетки — просто сломаны. Мы залезли в проем и бодрой рысью помчали меж теплиц. Не знаю, сколько проплутали бы меж ними, если бы не особенность разыскиваемых нами цветочков: крылатки порхали в воздухе и светились, словно золотые мотыльки.

Завидев их в ночной тьме, мы с Дэном устремились к объекту промысла. И уже спустя совсем немного времени цветок вместе с корнями был завернут в куртку стража, а мы выбрались из сада. При этом Стилл вернул раздвинутым магией прутьям первозданный вид и заделал брешь в охранных чарах.

В академию мы вернулись в тот час, когда на горизонте забрезжила розовая полоска, предвещавшая скорый рассвет. Вкопали украденный цветок на месте вырытого Пусей, и лишь после этого я смогла выдохнуть.

Мы стояли рядом с грядкой, перепачканные в земле, в молочных сумерках, и я поймала себя на том, что улыбаюсь. А изнутри разбирает смех. Посмотрела на Дэна… Его скулу украшал росчерк рыжей глины, в волосах осталась пара листьев барбариса — это мы пролезали через колючие кусты в ботаническом саду, а вот чуть выше правого локтя порвалась рубашка, зацепившись за ветку уже на территории академии, когда возвращались.

И ведь он, даже не раздумывая, ринулся в эту авантюру. Ради меня.

— Спасибо, — произнесла и отчего-то сглотнула.

Его глаза оказались так близко, что еще немного — и я утонула бы в них. Пальцы Дэна прикоснулись к моему затылку, едва ощутимо, без усилия… Поцелуй сухих твердых губ. Словно печать. Будто безумие. Удары сердца. Первый. Второй. Третий… И обжигающая дрожь, что прокатилась волной по телу.

Это была магия. Не иначе. Потому что я не могла ничем другим объяснить это странное ощущение. Словно нас окутало тепло. Оно опустилось на плечи, от них прокатилось по груди к животу, рождая где-то внутри тела, там, где живет душа, дрожь. А в сердце — тревогу.

Мои ладони скользили по спине Дэна, чувствуя сквозь тонкий батист напряженные мышцы широкой мужской спины. Горячее дыхание Стилла опаляло мою кожу: скулы, ямочку меж ключиц, ложбинку груди… И эти касания… они были очень интимными, интимнее даже, чем самые откровенные поцелуи.

Широкая мозолистая ладонь скользнула под мою рубашку, чтобы от живота подняться чуть выше. И тут я опомнилась. Брыкнулась. И попыталась прекратить это безобразие. Даже лягнула Дэна.

Но Стилл не был бы выпускником, опытным бойцом, лучшим в академии, если бы его смогла остановить какая-то невнятная попытка вырваться.

Он мало того, что не выпустил меня из своих объятий, а прижал еще крепче. А в следующую секунду я оказалась подхваченной и посаженной на крышку бочки так, что ни выбраться, ни дрыгнуться. И пока я выясняла это опытным путем, ладони Дэна оказались под моей рубашкой, обхватив грудь.

Осторожно, невесомо пальцы дотронулись до моей обнаженной кожи, заставив меня прикрыть глаза… от него по телу прошла волна жара. Я замерла, изумленная невероятно яркими ощущениями от всего нескольких касаний, и обнаружила, что Дэн не только гораздо ближе ко мне, чем я ожидала, но и гораздо… обнаженнее!

Он почти нависал надо мной. Его рубашка осталась где-то на земле, и мой взгляд сейчас скользил по напряженному рельефу пресса, по груди с плитами мышц, по шее и четко очерченной линии подбородка, на котором проступила утренняя щетина, по чувственным мужским губам. И когда я наконец добралась до глаз… до невозможно-синих глаз стража, я ощутила, как лихорадочно застучало сердце в моей груди. Как оно билось, гоня кровь по венам, и та приливала к щекам. Как полыхали мои губы в ожидании новых поцелуев. Как пересохло горло, и единственное, что я могла сейчас сказать, — это требовательное: «Ещё!» Как плавилась кожа под мужскими пальцами, что ее касались.

Дэн, зацепившись за мой взгляд, рвано сглотнул, тяжело выдохнул и нехотя убрал руки из-под рубашки. Легче от этого не стало. Грудь все еще помнила мужские руки на ней. И там, где они лежали, все еще жгло.

Стилл медленно, словно влекомый магнитом, наклонился.

Я выдохнула, опустив веки. Мои губы сами собой приоткрылись, и я против воли тихо разочарованно застонала,