С каждой минутой ее уверенность в себе росла. Ее горячий язык властно ласкал его рот, руки, такие легкие и нежные, теперь уже не торопясь, как бы знакомясь, скользили по плечам, груди, всему телу Дона, сводя его с ума и разжигая огонь внутри.

Дон откинулся на подушки.

— Любимая, ты заживо сжигаешь меня!

Она, эта маленькая колдунья, взглянула на него сияющими глазами и, склонившись, принялась теперь уже языком и губами ласкать его грудь, еще сильнее воспламеняя его. Дойдя до соска, она поиграла с ним кончиком языка и, нежно обхватив губами, втянула в себя.

Забыв обо всем, Нэнси хотела своими ласками довести его до полного изнеможения. Ей нравилась их любовная игра, доставляло настоящее наслаждение ласкать, целовать его, но скоро она почувствовала, что этого недостаточно, — у нее появилась потребность в ответных действиях.

— Обними меня, — прошептала она, в темноте нащупывая его руки. — Мне так не хватает твоих ласк.

Дон застонал. Эта тихая просьба отозвалась в его ушах громким призывом. Онемевшими пальцами он потянул за ночную рубашку.

— Родная, сними ее, она тебе больше не нужна.

И, боясь, что она передумает, быстро стянул с нее одеяние из тончайшей ткани и отбросил в сторону. В темноте ее прекрасное тело отливало молочной белизной, и у Дона от восхищения перехватило дыхание.

Сначала он контролировал свои действия, чтобы не испугать и тем самым не вернуть ее к утреннему состоянию. Но когда его пальцы приблизились к ее грудям, и ласково, нежно коснулись сосков, а те мгновенно набухли от возбуждения, он обезумел. Нэнси, припав к его груди, стала забрасывать его горячими поцелуями. Вскоре их дыхание стало тяжелым, а руки, не так давно медлительные и даже несколько ленивые, стали стремительными, требующими. Оттолкнув его назад на подушки, она легла на него, словно накрыла одеялом с подогревом, и жадно поцеловала.

Он попытался несколько унять ее порыв, но ощущаемая им тяжесть ее тела, страстный призыв губ мгновенно перепутали все в его голове. Огромные огненные языки, сжигавшие их изнутри, рвались наружу. Забыв обо всем, он прижал ее к себе, порывисто лаская спину, бедра. Она нетерпеливо задвигалась по его телу, умоляюще шепча что-то на ухо и доводя до полного безумия.

Его руки в мучительно-сладостном вожделении сжали ее ягодицы. На какой-то миг он замер и вопросительно взглянул на нее, но ее глаза были затуманены жгучим желанием…

Осторожно, неторопливо перевернув Нэнси, он вошел в нее и увидел на лице изумление, а на губах легкую довольную улыбку. Невероятно! Неправдоподобно! Он стиснул зубы, боясь причинить ей боль.

— Тебе хорошо?

— Ода!

— Тогда веди нас, любимая.

Ее глаза засияли. Она плотно обвила длинными ногами его талию и начала двигаться с ним в одном ритме, как будто они бывали вместе уже много-много раз. Инстинктивно она поняла его ритм, а он ее. Он не торопился. Волна экстаза еще не пришла, а когда придет, он хотел, чтобы она унесла их обоих. Она чувствовала, что подходит оно. И не сомневалась, что сейчас произойдет что-то особенное. Ее кружило, уносило вдаль, поднимало все выше и выше.

— О боже! — услышала она собственный крик. — Как хорошо!

И все исчезло в мареве ощущений. Она плыла в чудесном неведомом мире. Блаженство освобождения охватило ее, наполняя душу светом.

Дон чувствовал то же самое. Сила и глубина его оргазма застала его врасплох, оставив опустошенным и потрясенным. Он был далеко не девственником и не считал себя дилетантом в сексе. Более того, он воображал себя знатоком большого секса. Но общение с Нэнси в первую же минуту опрокинуло весь его прошлый опыт. Она вовлекла его в огонь, доселе им не испытанный, сжигающий все мосты с прошлым и перенесший его в мир без времени и пространства. О боже, Нэнси! Нэнси!..

За окном послышался автомобильный гудок, и Труди, залпом допив сок, заторопилась.

— Мой автобус… все, я побежала. — Схватив со стойки учебники, она чмокнула отца в щеку, приветливо улыбнулась Нэнси и выскочила из кухни со словами: — До скорого. — Через секунду хлопнула входная дверь.

Нэнси посмотрела ей вслед, и на ее лице засветилась счастливая улыбка. Ей даже не пришлось разыгрывать члена семьи — Дон с дочерью создали такую атмосферу, в которой она сразу же ощутила себя равной среди равных.

Проснувшись утром и увидев, что Дональд уже встал, она почувствовала себя очень неловко и одиноко. Может, он сожалеет о происшедшем? Наверняка, иначе бы он не ушел, не разбудив ее. Теряясь в догадках, Нэнси быстро оделась и, выйдя из спальни, услышала веселый смех Дона и щебетание Труди, доносившиеся из кухни. Она присоединилась к ним, и они сразу же совершенно естественно втянули ее в разговор.

В присутствии дочери Дон и словом не обмолвился об их новых отношениях, но его глаза излучали столько тепла, что все ее сомнения мгновенно рассеялись. Он находил множество самых разных, абсолютно невинных поводов прикоснуться к ней, постоянно напоминая о себе и своих чувствах: нечаянно задел бедром, подходя к холодильнику, случайно коснулся пальцами ее руки, когда они одновременно потянулись к масленке, нежно провел по щеке, убирая с лица упавшую прядь волос, когда она наклонилась над плитой.

Оставшись наконец одни, они впервые за все утро взглянули друг на друга.

— Как ты себя чувствуешь?

Ее щеки залились румянцем, и она кивнула вместо ответа.

— А ты?

Он улыбнулся и, потянувшись через стол, поцеловал ее долгим, томительным поцелуем.

— А я бы с удовольствием провел еще пару часов с тобой в постели, — признался он.

Задыхаясь, с сердцем, вырывающимся из груди, Нэнси отпрянула, почувствовав ноющую, призывную истому внизу живота.

— Если мы сейчас не прекратим, нам уже не удастся прийти на работу вовремя, — ласково предупредила она.

Прекрасно сознавая ее правоту, Дон застонал и откинулся на спинку стула. Его серые глаза потемнели от желания. Взяв себя в руки, он провел пальцем по ее губам и улыбнулся.

— Поговорим об этом позже, — пригрозил он наигранно-серьезным тоном и состроил гримасу.

По молчаливому согласию они принялись убирать кухню, как это делали каждое утро. Затем вышли на улицу и сели в машину. Но когда Дон вставил ключ в замок зажигания и попытался завести машину, двигатель заурчал и заглох. И снова, и снова…

Сорока пятью минутами позже они вошли в здание департамента, опоздав на полчаса, и нашли его гудящим как пчелиный рой. Кругом только и говорили о портрете Фрэди Уипла, пестревшем на первых страницах всех утренних газет; телефоны беспрестанно звонили — люди сообщали, где и когда видели преступника.

Оставив Нэнси в ее кабинете под охраной офицера, Дональд поспешил в свой отдел и вместе с Филом начал составлять план поимки преступника. Они разделили город на сектора, потом решив, что этого мало, разбили его на улицы для патрулирования. Конихан почувствовал, что за какие-то считанные минуты в нем выработалось огромное количество адреналина, побуждавшее его к активным действиям, но в данный момент ему оставалось только набраться терпения и ждать, пока петля сама не затянется на костлявой шее Уипла.