челюсти вызывал во мне желание узнать историю, стоящую за ним, делиться с ней глупостями, пока мы лежали вместе и засыпали. Я хотел обнять её и прогнать своё одиночество.

Но я знаю, что мы не можем этого сделать. Я даже не знаю, почему я хочу этого.

Я отогнал эти мысли.

Горло Банни дрогнуло, выводя меня из моих размышлений.

Я выпрямился и прижал её к груди.

Она робко посмотрела мне в лицо, а затем огляделась вокруг.

— Разве ты не должен носить маску?

Ах. Вот почему она так пристально на меня смотрела? Я отгоняю мысль, надежду, что она смотрела на мое лицо, потому что находит меня таким же привлекательным, как я нахожу ее.

— Все в порядке. Все спят, а пост охраны находится на другой стороне лагеря.

Она медленно кивнула, как будто не совсем мне поверила. Что мне было сказать? Что я не носил её, потому что хотел чувствовать себя человеком, когда был с ней? Что даже мне иногда нужно было отдыхать от роли загнанного зверя?

— Я помогу тебе, — сменил я тему, ведя её к берегу. Там был небольшой водоём, который, вероятно, был немного теплее основного потока.

Я удивился, что она была такой послушной, но, с другой стороны, она была грязной и слабой после наших совместных игр.

Её мышцы напряглись, когда я расстегнул пальто, которое дал ей. Я позволил ему упасть на берег реки. Под ним она была совершенно голой. Моя челюсть сжалась при виде пореза вдоль её рёбер и тёмно-красного цвета её колен.

Я сделал это с ней.

Почему она просто не уйдет?

Я заставил себя отвести взгляд и снял одежду, прежде чем повести её в воду. Она была холодной, и мурашки быстро пробежали по её рукам. Её лицо, однако, оставалось стойким, не позволяя ни малейшему намёку на холод проявиться на её чертах. Возможно, это было приятно для её ран. Я был уверен, что они горели.

— Кем именно был для тебя Абрам? — тихо спросила она, когда я усадил её себе на колени и стал вытирать кровь с её плеч. Его имя не причиняло такой боли, когда она произнесла его так мягко, как сейчас. Казалось, она была полна решимости узнать о нём больше, но какой смысл узнавать о призраках и потерянных вещах? Она никогда не узнала бы его так, как знал я. Никогда не увидела бы, как его улыбка так сильно напоминала её собственную. Как его упрямство ранило меня так же, как она.

Мне не нравилось думать о нём.

Это было ужасно — пытаться забыть кого-то столь драгоценного, каким он был, но агония всегда оживала, когда я пытался вспомнить, как он выглядел. Я больше не мог вспомнить его глаза. Его челюсть и улыбка возвращались в памяти почти без усилий, но его глаза… его душа. Я не мог её вспомнить. И от этого мне становилось плохо.

— Он был… — я попытался подобрать нужные слова. — Он был моим покоем.

Она протянула руку к моей шее и осторожно стёрла кровь. Укус всё ещё был свежим и жёг, но я позволил тупой пульсации унять меня. Мои глаза закрылись инстинктивно от её нежного прикосновения.

— Я знаю, что это, возможно, бессмысленно, — добавил я, чувствуя себя глупо.

Банни посмотрела на меня, и лёгкая, грустная улыбка коснулась её прекрасных губ.

— Нет. Это так… Дженкинс был и моим покоем. Он видел меня такой, какая я есть, и принимал это. Каждый раз, когда он садился рядом со мной, я чувствовала, как мир затихал, а насекомые начинали тихо жужжать. Я до сих пор ощущаю его улыбку, то, как она заставляла меня наклоняться ближе и желать удержать каждое его слово. — Она замолчала и ностальгически уставилась на тёмную воду.

Я иррационально ревновал, что она все еще любила мертвеца. Я не хочу, чтобы она чувствовала то же самое к кому-либо. Хотя, я думаю, было бы нормально, если бы она чувствовала, то же самое ко мне.

Она печально посмотрела на меня и выдохнула, издав полусмешок.

— Я всегда думала, что мы умрем вместе. Или, по крайней мере, я умру раньше него. Я должна была защитить его.

Моя рука поднялась к её лицу, прежде чем я это осознал. Я провёл подушечкой большого пальца по её щеке, и она вздрогнула, взглянув на меня своими затенёнными, оленьими глазами.

— Я рад, что ты не умерла, — признался я, возможно, потому, что в темноте казалось, что я могу. — Он бы не смог выжить без своего напарника.

Как я не выжил без своего и я. Но каким-то образом я всё ещё был здесь, лишь оболочкой себя. Я знал, что, если она последует за мной в битву, в огонь, я умру, если она примет пулю за меня. Риøт или нет. Я не мог отрицать, что она была мне небезразлична, и эта мысль пугала меня до чертиков.

Она смывала кровь с моей груди, мягко проводя пальцами по коже, как это делала бы любовница. Если бы я закрыл глаза и представил другую жизнь, я не был бы монстром, она не была бы убийцей. Мы были бы нормальными, возможно, влюблёнными.

— Ты убедишь меня, что не ненавидишь меня всем сердцем, если будешь продолжать так говорить, — пробормотала она и отвернулась. Я стянул её с колен, и теперь она уверенно стояла в воде.

— Не возлагай больших надежд, Банни, — сказал я, окунув голову в воду и вынырнув холодным и решительным. — Давай вернёмся, пока Эрен не заметил, что мы ушли. — В моём голосе снова появилась резкость, и я оставил её стоять в воде одну и дрожать.

С ней было слишком легко разговаривать. Если я не буду осторожен, я расскажу ей все свои секреты, надежды и мечты. Я рассказал бы ей всё.

Но меня нет на бумагах. И она тоже. Никого из нас, кто принадлежал темным силам, не существовало. Так какой смысл делиться мечтами? Когда мы умрем, это будет навсегда. Оплакивать будет нечего. Мои мысли и слова не будут иметь значения.

Я оглянулся, чтобы убедиться, что она выбралась из воды. Её гибкая фигура источала тепло, паря в холодном воздухе.

Она могла подумать, что я сломал её этой ночью, но это она сломала меня.

Глава 15

Нелл

Когда я вернулась в палатку, Брэдшоу уже вытер пол и расставил все по местам. Нигде не осталось никаких следов