– Это мой старинный знакомый, – сказал Андрей, приходя в себя. – Познакомься, Федор…

– Андреевич, – поспешил ему на помощь детектив.

– Валерия Павловна, – неуверенно произнесла она, пытаясь отнять у него руку, которую он, словно по забывчивости, все еще держал в ладони.

– Рад, весьма рад! Вы на прогулку? Прекрасный вечер!

Вечер был далеко не прекрасный, а наоборот – холодный, сырой и ветреный. Федор рассматривал Валерию в свете неяркого уличного фонаря, который помещался у него за спиной.

«Чертов сыщик», – подумал Андрей, сердясь и забавляясь одновременно.

– До свидания, Валерия Павловна, – сказал наконец Федор, отступая. – Приятно было познакомиться.

Он нахлобучил на голову свою громадную шляпу, поклонился и исчез в темном дворе их дома.

– Это кто? – спросила удивленная Валерия.

– Никто, – ответил Андрей, – кажется, живет где-то рядом.

– Странный какой-то…

– Да уж… – пробормотал Андрей, – странный.

И они пошли вдоль улицы. Вечер был на редкость неприятный, как уже упоминалось – ветреный и холодный. Как-то так получилось, что они взялись за руки.

– Пошли, посидим где-нибудь, – предложил Андрей.

Федор вышел из лифта этажом ниже. Прислушался. На лестничной площадке было тихо. Он взбежал на четырнадцатый этаж. Снова прислушался. Без труда открыл дверь и шагнул в тепло чужой квартиры. Пошарив рукой по стене, включил свет, осмотрелся. Отодвинул панельную дверь длинного стенного шкафа, заглянул на верхнюю полку, выдвинул нижние ящики, бегло просмотрел содержимое – перчатки, шарфы, вязаные шапки, свитера. Перешел в гостиную. Пролистал альбомы. Остановился на фотографиях Валерии. Вытащил две и спрятал в карман. Одну – где Валерия в кресле-качалке на веранде загородного дома, смеющаяся, в открытом пестром платье, с прекрасными волосами, рассыпанными по плечам, другую – где она с подругой, судя по описанию, Ромашкой. Женщина-светофор, Андрей правильно заметил. А Валерия красивая, подумал Федор. Безошибочно нашел кабинет, взял ноутбук и вынес в прихожую.

В спальне проверил все места, где обычно прячут деньги и ценности – под бельем в шкафу и под матрацем. На всякий случай. Ничего не нашел. Заглянул в ящики туалетного столика, открыл коробочки с украшениями, отметив их ценность.

В комнате для гостей проверил чемоданы. В нижнем среди старых вещей нащупал увесистый сверток. В свертке были доллары. Тысяч десять, если не больше. Вряд ли деньги принадлежат Андрею, подумал Федор. Он не мог представить себе, что тот устроил заначку в чемодане. У него, несомненно, есть счет в банке, а на работе сейф, где можно прятать все, что угодно. Значит, мадам? Интересно, откуда дровишки? Он положил сверток на место.

Комната экономки, кухня, кабинет, ванная. Там Федор полюбовался на многочисленные баночки с кремами и косметикой, видимо, недешевой. Открыл наугад парочку, понюхал. Вспомнил, как бабушка его говаривала: «Пахнет, как в раю». Его внимание в аптечке привлекла яркая зеленая пластиковая бутылочка – «Трава св. Джона». Интересное название, вызывающее доверие у пациента.

В стенном шкафчике лежали свежие полотенца. Под полотенцами – ничего. Федор уселся на край ванны, задумчиво созерцая косметический арсенал. Неясная мысль искала выхода… что-то такое… сейчас, сейчас…

Звонок мобильного телефона заставил его вздрогнуть и взглянуть на часы. Ого! Пора уносить ноги. Он поднялся, и мысль, не оформившись, упорхнула. Он с досадой потер лоб, уставился, нахмурившись, на баночки и флаконы, но мысль не вернулась.

Погасив свет, Федор приоткрыл входную дверь, постоял, прислушиваясь. Захлопнул дверь и побежал по лестнице вниз. Он не любил лифты, так как всегда терялся в замкнутом пространстве, и, если позволяло время, всегда шел пешком. Или бежал.

Верный друг, белый «Форд»-«эскорт», терпеливо ожидал Федора в двух кварталах от дома Андрея. Окна его покрылись инеем, вид был сиротливый. «Едем домой», – утешил Федор машину. Но сразу уехать не получилось, так как пришлось, включив мотор, «оттаивать» окна. По радио передавали джазовый концерт, и Федор неплохо провел время – минут пятнадцать в раздумьях. Он уже запустил двигатель, но тут вдруг увидел Андрея и Валерию, которые, держась за руки, неторопливо брели домой. Валерия смеялась и что-то говорила, подняв голову и заглядывая мужу в лицо. Андрей смотрел на нее так, что даже в неясном свете уличных фонарей стало ясно: между этими двумя царит полное взаимопонимание. Федор почувствовал что-то вроде зависти. Сейчас они придут домой, подумал он, пойдут на кухню чаи гонять, а его, Федора, дома никто не ждет… Хотя, какое «дома»? Впереди работы непочатый край. Действовать надо быстро. Сыщицкое чутье подсказывало ему: дело завязывается дурно пахнущее, что там впереди – одному Богу известно, но, скорее всего, ничего хорошего.

Он вытащил из внутреннего кармана пиджака трофеи, которые позволил себе унести из дома Андрея. Две фотографии Валерии Павловны и конверт с адресом Элеоноры Семеновны Панасюк, найденный под столом в комнате экономки. Уволенная Элеонора, оскорбленная в своих лучших чувствах, расскажет о своих хозяевах все. Жаль, нет номера телефона. Ну, ничего, нагрянем без звонка, решил он. Элеонора не обидится.

Пятнадцать лет назад Федор Алексеев закончил философский факультет столичного университета. Поступил в аспирантуру. Собирал материал на диссертацию по теме «Религиозно-философские течения Центральной Европы в эпоху реформизма», а потом вдруг пошел работать в полицию. Причиной столь необычного поступка было желание сменить обстановку, а также познать жизнь, вернее, изнанку жизни, для этого уйти в народ, как свойственно было интеллигенции позапрошлого века. Федор Алексеев интеллигент в четвертом или пятом колене. Прадед его происходил из семьи священника. После окончания духовной семинарии не принял сана, примкнул к разночинцам и стал писателем. Пописывал в либеральные журналы о ветре свободы, грядущей революции и народовластии. Дед закончил медицинский институт и, имея от роду тридцать четыре года, погиб от оспы где-то в Средней Азии, куда отправился добровольно, оставив семью. Отец, горный инженер, всю жизнь мотался по экспедициям. Наверное, охота к перемене мест была заложена в мужчинах их рода на генном уровне. Как объяснить иначе более чем странный поступок Федора Алексеева?

Три года назад Федор распрощался с городской прокуратурой и пошел преподавать философию в местный педагогический университет. Сменил военный мундир на академическую тогу, так сказать. И до сих пор не понял, правильно ли поступил. Он скучал по следственной работе. Хотя преподавать ему тоже нравилось. Вот если бы можно было работать и там и там, думал иногда Федор. Но там и там работать нельзя, как нельзя сидеть сразу на двух стульях. Или можно? Однажды Федору пришло в голову, что он мог бы сочетать занятия философией с раскрытием преступлений, частным образом, так сказать. С тех пор мысль о собственном детективном агентстве нет-нет да и приходила ему в голову. Причем в последнее время все чаще. Савелий, с которым он познакомился три года назад во время следствия по убийству известной в городе тележурналистки, горячо приветствовал идею друга и даже обещал помочь в финансовом отношении.