— Да, это так, — согласилась Либби.

Через прикрытую дверь был слышен вопль Билла, требовавшего кофе, и Сью произнесла с гримасой:

— Ох уж эти мне мужчины! Они убеждены в том, что рождены для того, чтобы их обслуживали.

Но вслед за воплем появился и сам Билл, готовый нести поднос, и это прервало ее на полуслове.

У нее было еще множество вопросов к Либби. Она чуть не вытолкала Билла взашей, убежденная в том, что у него станет ума, чтобы сообразить: если она прикрыла за собой дверь, значит, ей нужно поговорить по секрету.

— Приятная пара, — заметил Ян, когда они в полночь направлялись к ее дому. — Видно, семейная жизнь им на пользу, правда? — Она повернулась к нему лицом, и он произнес успокаивающе: — Я просто поделился своим впечатлением. Это прекрасная пара, и они счастливы, вот и все.

Либби ничего не ответила. Сидела притихшая и отрешенная от всего, и он проклинал себя за то, что поторопил события. Он мог ждать. Ему оставалось теперь только ждать, поскольку время было его единственным союзником.

В тот же вечер Сью, сидя на постели, обратилась к Биллу, который лежал рядом с ней, с головой накрывшись простыней:

— Надеюсь, все это недоразумение с Либби пройдет, не оставив никаких последствий.

— Ты это о чем? — Билл повернулся на спину и уставился на нее непонимающим взглядом.

Она пояснила:

— Я имею в виду того, другого. Надеюсь, это у нее мимолетное увлечение, так как мне не хотелось бы думать, что это достаточно серьезно.

— Кто этот «другой»? — вопрошал Билл полусонным голосом, и Сью вздохнула с досадой:

— Ох, спи уж! Откровенно говоря, я не верю, чтобы ты слышал хоть слово из того, о чем я тебе говорила!

Еще задолго до этого она поделилась с ним той «новостью», как только услышала ее сама, но он пропустил это мимо ушей, продолжая читать газету или решать свои уравнения. Она была в курсе и не придавала этому большого значения, но сегодня вечером Либби показалась ей совсем другим человеком, и это ее обеспокоило.

— В любом случае, — вдруг заметил Билл, — она снова с Яном, не так ли? Он в порядке, парень что надо.

Это так. Сью была с этим согласна. Билл снова накрылся простынью с головой, и она посмотрела на него с нежной улыбкой. Она безмерно любила своего Билла, который тоже был в порядке, парнем что надо. Она с благодарностью подумала, что ей ни разу не пришлось испытать того одиночества, которое на мгновение мелькнула в глазах Либби.

Не прошло и месяца, как об Адаме Роско уже никто не заводил разговора, по крайней мере, в «Грей Муллионсе» или в присутствии Либби. Она твердо вернулась к прежнему образу жизни: помогала Эми, занималась домашними делами, ездила за покупками, развлекалась, ходила в гости. Это была веселая, беззаботная, полнокровная жизнь, и Ян был всегда рядом.

Два-три раза в неделю она ходила с Каффой за холмы, но только спустя около двух месяцев после исчезновения Адама впервые решилась подойти к Сторожке лесника. Да и это произошло скорее случайно. Они брели в этом направлении, и ей пришла в голову мысль проверить, не побывали ли там хулиганы. Это придало прогулке какую-то цель.

Каффа не забыл туда дорогу. Его возбуждение росло по мере приближения к домику, так что к концу пути он перешел на галоп и бежал далеко впереди. Он лаял перед дверью, когда Либби подошла к дому. По чистой случайности ключ оказался при ней, продолжая висеть на ее брелоке, и она не могла понять, почему не отцепила его и не выбросила прочь.

Все окна были целы, и, поворачивая ключ в замке, она подумала, а вдруг он вернулся. «Вдруг я толкну дверь и увижу Адама, стоящего посредине комнаты?» От этой мысли руки у нее стали словно ватные, и она с трудом повернула ключ и толкнула дверь. Однако комната была пустой, ее шарфик по-прежнему лежал на столе. Каффа издал жалобный вой, и она, схватив его за загривок, проговорила:

— Он уехал, Каффа. Он навсегда уехал.

В доме снова отдавало затхлостью. На стенах был заметен влажный блеск, было холодно и неуютно. Не зная зачем, она развела огонь. Это было не только бессмысленное, но и вредное занятие: от тепла коврики и занавески быстрее заплесневеют и испортятся. Хотя кому они теперь были нужны?

Они пробыли в домике около часа, и Каффа неоднократно навострял уши и начинал скрестись в дверь, просясь наружу. Но оказываясь каждый раз на улице, он понимал, что звуки принадлежали не тому, кого он ожидал увидеть, и возвращался назад, прижав хвост и опустив уши.

Однажды вечером она поехала в джаз-клуб. В этот вечер она была полностью предоставлена самой себе. Дядя Грэй был у кого-то в гостях, и она собиралась предаться безделью, сидя у горящего камина. Но ей не удавалось расслабиться: ее охватило чувство непорочного беспокойства. Тогда она села в машину, собираясь либо посмотреть какой-нибудь фильм, либо проведать кого-либо из друзей, но вдруг вспомнила о джаз-клубе. О Никки и его трубе. Ей захотелось снова послушать его, а почему бы и нет?

Там все оставалось по-прежнему. Да и что могло измениться за тот короткий срок, когда она была здесь в последний раз, менее четырех месяцев назад. Тем не менее она ожидала и здесь каких-то перемен. Ведь все остальное изменилось.

Сегодня в программе были народные песни в исполнении бородатого, но очень молодого парня. Он гнусавым голосом пел песни протеста, а Либби ела свои спагетти и хотела, чтобы он поскорее закончил свое пение. Она спросила официантку, будет ли сегодня выступать Никки, и девушка ответила:

— Обязательно. Он выступает каждый вечер. У него серебряная труба, не правда ли?

Публика вяло похлопала исполнителю народных песен, затем несколько пар вышли танцевать под музыку квартета, который играл популярные мелодии. И вот на сцену вышел Никки, танцоры моментально расселись по своим местам, и в зале наступила мертвая тишина. Либби сидела закрыв глаза, полностью отдавшись во власть музыки. Иногда звуки были такими пронизывающими, что причиняли боль. Но в следующее мгновение они нисходили до шепота, напоминая дуновение ветра над холмами. Эта музыка, несомненно, была пронизана таким чувством полнейшего одиночества, что, когда она затихла, было приятно услышать аплодисменты, хотя бы для того, чтобы убедиться, что вокруг тебя находятся люди.

Никки увидел ее, проходя мимо ее столика, когда все еще продолжали хлопать, и она улыбнулась ему:

— Было просто чудесно.

— Благодарю вас, мэм.

— У вас нет никаких вестей от Адама?

— Нет.

— Если что-либо узнаете о нем, не забудьте, что вы обещали дать мне знать?

— Для того, чтобы вы могли сказать ему «до свидания»? — В его голосе слышалась ирония, и Либби покраснела.

— Мне его так не хватает, — призналась она. Он слегка наклонил голову, и она продолжала: — Где вы с ним познакомились? Я имею в виду, встретились впервые?