Он глубоко вздохнул и вернулся в машину.

Остаток пути они проехали в молчании. В участке Эвелин рассказала Томасу о своей находке в доме Уолтера Уиггинса.

Томас некоторое время задумчиво поглядывал то на нее, то на Джека и наконец сказал:

– Вы положили фотографии на место, в точности как они и лежали? Уиггинс не догадается, что его заначку нашли?

– Не должен, – покачала головой Эвелин. – Но у него страсть к порядку, и наверняка он очень подозрителен, так что, скорее всего, перепрятал их после того, как мы ушли.

Джек мрачно кивнул:

– Да, тем более что, вернувшись из ванной, вы сразу потащили меня к выходу.

Томас потер красные от полопавшихся сосудов глаза.

– Я поговорю с судьей, но получить ордер будет не так-то просто. Нам не разрешат провести обыск только потому, что Уиггинса когда-то признали виновным в покушении на растление малолетних. Черт возьми! – Он выглянул из кабинета и крикнул: – Ти-Джей!

Когда напарник Джека вошел, Томас сказал ему:

– Мне нужны фотографии всех классов начальных школ. У нас есть копии, найдите их с Рональдом.

Ти-Джей направился к Рональду – второму административному помощнику шефа полиции, – а Эвелин вопросительно взглянула на Томаса.

– Меры предосторожности, – тяжело вздохнул тот. – Из-за всех этих случаев стрельбы в общественных местах в последние годы мы начали проводить гражданские учения для персонала школ и торговых центров. Местные школьные советы и колледжи пошли еще дальше: они каждый год присылают нам информацию о преподавателях, учениках и студентах. Я очень надеялся, что она нам никогда не понадобится… Вы сможете узнать девочек?

– Я запомнила всех, кто был на снимках Уиггинса. Их двенадцать.

Вошел Ти-Джей со стопкой фотографий.

– А что случилось?

– Выйди и закрой за собой дверь, – велел ему Томас.

Ти-Джей, положив стопку на стол, с недовольным видом направился к выходу, но по взглядам, которыми он обменялся с Джеком, Эвелин поняла, что скоро эта новость облетит весь участок.

На школьных снимках она узнала девять девочек и покачала головой:

– Еще трех здесь нет.

– Может, вы пропустили? – Томас повернулся к Джеку: – Посмотришь?

– Я не видел снимки Уиггинса.

– Черт… – Шеф полиции принял у Эвелин стопку фотографий, на которых теперь были обведены черным маркером фамилии девяти учениц. – Я поговорю с их родителями.

– Мне кажется, лучше не… – начала Эвелин.

– Я не скажу им, что фотографии были найдены незаконным путем, – перебил Томас. – Вообще не скажу им о фотографиях в доме Уиггинса. Просто поставлю в известность, что у нас есть причины беспокоиться о детях, пусть присматривают за ними повнимательнее. – Он схватил телефонную трубку, но вдруг замер, взглянул на часы и с проклятием опустил ее обратно на рычаг. – Я и не заметил, что уже почти час ночи! Завтра позвоню.

Эвелин собралась было еще раз возразить – она считала, что разговаривать с родителями девочек нельзя, – но Томас опередил ее вопросом:

– У вас есть дети?

– Нет.

– Тогда поверьте мне на слово, уж лучше я до смерти перепугаю родителей этих школьниц, чем промолчу, и одна из них станет следующей жертвой похищения. В ближайшее время я постараюсь получить ордер, а пока приставлю двух полицейских к Уиггинсу, вместо Дарнела.

Эвелин кивнула, хотя идея оставить Дарнела Конвея без наблюдения ей не понравилась.

– Уолтера мы должны рассматривать как потенциальную угрозу. Но не могли бы вы послать кого-нибудь и к дому Дарнела? Он участвовал в поисках Бриттани, убийство дочери его подруги двадцать лет назад осталось нераскрытым, и он во многом соответствует профайлу.

– За исключением расы, – напомнил Джек.

– Да, верно. Но Уолтера я не рассматривала как вероятного преступника по той же причине – не из-за расы, а из-за того, что у него не было шансов остаться незамеченным в Роуз-Бей. Просто я…

– Понимаю, – кивнул Томас. – Но у меня не хватает людей. Поговорите с агентами из КБРПД – может быть, они организуют наблюдение.

У Эвелин поникли плечи. Она знала, что Карли понадобится нечто большее, чем смутное чутье профайлера, чтобы она согласилась выделить для слежки за Дарнелом двух агентов, когда у нее тоже каждый сотрудник на счету.

В дополнение Эвелин предложила Томасу отправить к дому Уолтера кинолога с бладхаундом – пусть на всякий случай обойдут периметр. Шеф полиции сразу схватился за телефон, махнув ей рукой в сторону двери.

– Дайте мне знать, если удастся получить ордер на обыск, – сказала она на прощание.

Внезапно навалилась усталость. Эвелин была на ногах уже восемнадцать часов, с тех пор как встала утром и отправилась в дюны. Но если полиция занята исключительно Уолтером Уиггинсом, кто-то все-таки должен присмотреть за Дарнелом Конвеем…

* * *

Эвелин собиралась поехать в отель, но и сама не заметила, как оказалась в Трейтоне. Она медленно вела машину по улице, на которой жил Дарнел.

Здесь царили темнота и тишина, уличные фонари не горели, лишь у некоторых домов было освещено крыльцо. Эвелин остановилась поодаль от жилища Дарнела и бросила взгляд на часы приборной панели – 2:00.

Что она ожидает здесь увидеть? Дарнела, гуляющего во дворе с Бриттани и Лорен?

Девушка потерла глаза, чувствуя усталость и опустошение. Бриттани отсутствовала уже больше двух суток, а все, что полиция за это время получила от профайлера ФБР, – неопределенные предположения.

Возможно, похититель – насильник. Возможно, он считает себя спасителем. Возможно, это Уолтер Уиггинс. Возможно, Дарнел Конвей…

Нужно что-то конкретное. Она обязана вернуть Лорен и Бриттани домой. А может быть, даже спасти Касси.

Эвелин вышла из машины. Когда они с Джеком приезжали сюда в прошлый раз, у нее сложилось впечатление, что обитатели этого района нелюбопытны и всем наплевать, что происходит за соседним забором. Сейчас только на это ей и оставалось рассчитывать.

Она медленно двинулась к дому Дарнела. Глазам надо было привыкнуть к темноте, к тому же среди соседей мог попасться и кто-нибудь неравнодушный, а быстрое движение легко заметить даже на темном фоне. Лишь подойдя совсем близко к крыльцу, она вдруг осознала, что понятия не имеет, какие улики надеется найти и как действовать дальше. Отбросив сомнения, Эвелин прокралась в обход дома, в котором не светилось ни одно окно, на задний двор. Там было темнее, чем на улице, по периметру тесно друг к дружке стояли туи, создавая живую изгородь и полностью скрывая внутреннее пространство от посторонних взглядов.

Эвелин шла осторожно, выставив руки перед собой. Здесь почти ничего не было видно, хотя зрение уже перестроилось. Но похоже, двор был пуст – ни беседки, ни клумб, никаких признаков индивидуальности хозяина, за исключением маниакальной склонности к порядку, судя по идеальным шеренгам деревьев.