— Только лишь это? — улыбнулся я, приближаясь еще на пару сантиметров. Юля задышала часто и тяжело. Мне и самому стоило немалых сил удержаться и просто не поцеловать приоткрытые губы юной красавицы.

Но я ждал ее согласия. За мной значится много грехов и даже тяжких преступлений — но насильником меня не смели называть даже злейшие враги. Если ты можешь взять женщину без спроса — это ничем не отличается от спаривания скота.

Я увидел в глазах баронессы желание. Но я увидел в них и сомнение. Однако, вскоре первое взяло верх.

— Я… я хочу этого. — выходнула Юля, без сил опадая на постель. — К тому же, я не хочу вас всех подвести. И… тебя. Особенно тебя. Но… это будет просто секс, барон. Ни к какому продолжению я сейчас не готова. Этого мне будет достаточно… но, боже, как я сейчас тебя хочу!

Этих слов мне хватило сполна. Меня позиция Юли полностью устраивала, так что сказать еще хоть слово я ей не дал. Слившись с ней в долгом поцелуе, впившись в ее алые пухлые губы, я ощутил, как наши потоки маны резонируют, как энергия пульсирует, переливаясь между нами.

Близость магов — совсем не то, что обыденный и пошлый секс неодаренных. А близость магов, способных чутко чувствовать и умело направлять потоки маны — высшее наслаждение.

Не став отвлекаться, или кого-то там предупреждать, я сорвал с горячего тела баронессы одеяла, задирая полы длинного ночного платья. Бледное тело девушки в вихре белой ткани изящной ночнушки смотрелось совершенно чужеродно в окружении военных спальников и грубого быта палатки.

Но тем сильней это влекло меня к ее роскошным формам!

В свои двадцать Горская не была невинна — это я понял уже по словам о сексе без обязательств. Не дурочка с романтической чушью в голове, но страстная светская красавица, она обхватила меня упругими бедрами. Доспех Пустоты — черная мантия, в которой я ходил большую часть времени — просто растворился, повинуясь моей воле — и губы баронессы впились в мою обнаженную грудь поцелуями.

Ну уж нет — я предпочитаю брать инициативу в свои руки! И вот уже из полуоткрытых влажных губ Юлии вырывается первый хриплый стон истинного наслаждения.

Наши тела слились, дрожащая от удовольствия девушка откинулась на груду мокрых подушек, и единство тел и чувств превратилось в единство потоков силы. Я двигался все быстрее и быстрее, бедра Юли сжимали меня все сильней, девушка кричала от удовольствия и переполняющих ее потоков силы.

Мой Источник за последние дни очень неслабо увеличился, и теперь я без сожалений делился с юной баронессой не только своим телом, но и реками маны…

…Закричав в последний раз, на самом пике удовольствия, Юля сжала меня изо всех сил, прижавшись ко мне горячей грудью уверенного третьего размера, впилась губами в шею — а затем, вмиг обмякнув, откинулась на постель.

Я рухнул рядом — и заглянул в глаза раскрасневшейся и мокрой девушке.

— Ну как… закончила? — хрипло усмехнулся я.

— И… не раз! — провела она языком по губам. — А вот ты, я гляжу, еще нет!

Баронесса стала постепенно опускаться все ниже, проводя упругой грудью по моему животу, паху, еще ниже…

Этим вечером я получил истинное удовольствие. А баронесса уже через несколько часов проснулась полная сил и энергии. Что, впрочем, не помешало нам повторить уже в душе — все равно мы встали раньше всех.

За ночным завтраком Виктор бросал на меня хитрые взгляды, а Алиса с Машей… завистливые? От моего внимания не укрылось, что все они хоть по разу, но заглянули в палатку тем вечером, подло нарушая интимную обстановку. Впрочем, я был хорош и мне было нечего стесняться.

Но зависти я от девушек не ожидал. Ладно хоть завидовали, судя по всему, по-доброму — «совершенно случайно» довелось подслушать, как они распрашивали Горскую о моих навыках в постели.

Впрочем, время для пикантных развлечений прошло. Позавтракав среди ночи, отдав последние указания специально заглянувшему к нам мертвому барону и главному бригадиру рабочих, мы собрались, облачились в причные темно-синие мундиры — и загрузились в наш черный внедорожник.

Даже Прохор сегодня принарядился — раздобыл где-то черную кожаную куртку, черную же кепку-восьмиклинку и явно новые джинсы, выглядевшие так, будто их носили лет сорок. Странные вкусы — но смотрелся он в этом наряде, да еще с черными очками, висящими на груди, весьма солидно.

Как, впрочем, и наши юные леди в приталенных синих пиджаках и чуть зауженных, но весьма эластичных, брюках. Все-таки женщины-маги — такая же боевая единица, как мужчины, а не «украшение армии», так что уж в юбочки и платья им наряжаться не полагалось.

Еще вчера бледная и слабая Горская сегодня цвела, краснела и осыпала всех вокруг добродушными шутками. Ничего об Организации она, увы, не помнила — но больше ничего не пострадало, да и сам факт потери памяти девушка вполне осознавала и не переживала по этому поводу.

— Меньше знаешь — крепче спишь! — с усмешкой сказала она мне утром по этому поводу. — Особенно, когда речь идет о всяких мудаках!

Тут мне трудно было не согласиться.

Ехать до Перми почти шесть часов, так что, выехав в два часа ночи, досыпали в машине. А, когда въехали в городскую черту, уже давно рассвело.

Только вот сегодня было отнюдь не солнечно — накрапывал мелкий дождик, тяжелые серые тучи нависали всюду, куда падал взор. Холодный летний дождик, впрочем, не сильно портил картину — изумрудно-зеленая зелень повсюду стала еще ярче, и мы с удовольствием любовались на вездесущие в Перми парки, аллеи, скверики.

— Барон Дмитрий Алексеевич Лихачёв? — осмотрел меня цепким взглядом служащий на КПП. — Да, внешность и документы совпадают. Проезжайте.

Да, теперь вокруг Академии выстроилось серьезное оцепление из имперских гвардейцев. Маги в черных длиннополых мундирах патрулировали землю и небо, а всех входящих и въезжающих дотошно проверяли.

— Да уж, какая-то тут не учебная атмосфера. — зябко поежилась Алиса. — Еще в мае дышалось здесь как-то посвободней.

— Скучаешь по учебным денькам? А чего тогда на выпускной не съездила? — с улыбкой спросила подругу Юля.

Сразу после выпускного турнира всегда устраивали сам выпускной — Всероссийский Выпускной Бал. Нынче из-за случившихся по всей стране трагедий бал перенесли — но отменять не стали. Дали народу повод порадоваться жизни перед