– Иди ты. Я сегодня ничего делать не собираюсь.

– Мы сюда не отдыхать приехали, Айрис. У нас тут дело, помнишь? Твое дело.

– Я знаю, но, может, все-таки завтра? А сегодня давай останемся в пижамах, закажем обслуживание в номер и целый день будем смотреть кино.

– Я уже оделся.

Я вытаскиваю руку из-под одеяла, достаю из тумбочки каталог фильмов гостиничного кабельного телевидения.

– Спорим, у них есть «На пляже».

– Да ладно тебе. Я не настолько подвержен стереотипам.

– Не хочу тебя огорчать, братишка, но так и есть.

Он закатывает глаза, но не спорит.

– Сделай одолжение, вылезай из кровати и иди в душ, а? Я тут обзвонил дома престарелых в окрестностях Рейнир-Виста, и знаешь, кого я нашел? Твоего свекра. Отца Уилла. Думаю, что для начала нам стоит нанести визит ему.

Свекор. Я катаю это слово на языке, и в груди начинает пульсировать давешняя боль, вновь сокрушая мое и без того разбитое сердце. И мой вновь обретенный свекор – это еще на самое худшее. Я приподнимаюсь на локте.

– Я, возможно, немного перебрала мартини вчера вечером, но помню каждое слово из того, что рассказал нам старик. Женщина и двое детей погибли в результате пожара, который, как он утверждает, устроил Уилл. Может, Уилл действительно это сделал, а может, и нет, но, как говорят, нет дыма без огня и все такое…

– Ну что ж, пока ты тут отсыпалась после попойки, я кое-что разузнал про тот пожар. Я просмотрел газеты и прочитал в Интернете отредактированный полицейский отчет и могу сказать, что старик изложил нам эту историю довольно точно, только вот забыл кое о чем упомянуть. Полиция проследила путь канистры с бензином до магазина в Портленде. Как мог семнадцатилетний подросток, у которого не было машины и денег, купить бензин в городе, расположенном почти в двухстах милях от дома?

– Там упоминаются другие подозреваемые?

– Только отец Уилла.

Я таращу на него глаза.

– Отец Уилла тоже был под подозрением?

– Конечно. Полицейские всегда первым делом допрашивают мужа. Ты что, не смотришь «Место преступления»? Особенно если он частенько распускает руки, как это делал отец Уилла. Он был слишком пьян, чтобы вспомнить свое алиби, но оно у него было. Сосед сказал, что он валялся в отключке, когда здание охватил огонь.

Огонь. Это слово заставило меня содрогнуться всем телом.

– А дети?

– Двое братьев, трех и пяти лет. Спали в квартире напротив. Их мать работала в ночную смену.

У меня внутри все сжимается от ужаса, который пережила бедная женщина. Я представляю, как она обнимает своих малюток перед тем, как уйти в тот вечер на работу, говоря им, что вернется домой прежде, чем они проснутся, и убеждая себя, что в своих кроватках они будут в безопасности. Эта трагедия – худший из кошмаров любой матери.

Я сворачиваюсь клубком, подоткнув подушку под живот и получше укрывшись одеялом.

– Знаешь, все, что я узнала с момента катастрофы, так запутано. Он летит не на том самолете не в том направлении. Придумывает конференцию. Встречается с этим своим другом Корбаном, о котором никогда мне не рассказывал. Вся эта ложь о том, откуда он родом и как прошло его детство. Я не понимаю ничего из этого. Кроме дома.

– Вашего дома?

Я киваю.

– Мы пересмотрели, должно быть, сотню домов. И с каждым было что-то не так. То кухня слишком старомодная, то двор слишком маленький, то улица слишком оживленная. Уиллу невозможно было угодить. Наш риелтор показал нам этот дом, скорее чтобы доказать это, нежели для чего-то еще. Что-то типа: «Смотрите, что вы получите, если раскошелитесь еще на сто тысяч». Но надо было видеть его лицо, когда мы вошли в дверь. – Я улыбаюсь, вспомнив о том, как он затих, и только его щеки покрылись румянцем, который становился все отчетливей по мере того, как мы переходили из комнаты в комнату. – К моменту, когда мы поднялись наверх, все было решено. Он должен был получить его.

Внезапно дождь выпускает в наше окно очередную автоматную очередь. Дэйв устраивается с ногами на оттоманке, скрестив руки на груди.

– Дом изумительный.

Я думаю о том, как мы в первый раз поднялись по его ступеням, вспоминаю, какое лицо было у Уилла, когда мы вошли в дверь с витражным стеклом, и как я, еще до того, как мы осмотрели весь дом, поняла, что решение уже принято.

– Мы сделали предложение в тот же день. Даже несмотря на то, что понимали, что большинство комнат пока будут стоять пустыми, а ипотеку мы сможем выплатить только чудом. Но теперь я понимаю, почему ему так важен был сам факт владения домом.

– Потому что дом символизировал, сколь многого ему удалось добиться.

– Точно. – Как только я произношу это, во мне снова возникает знакомая злость, и я выпрямляюсь на кровати. – Если бы он рассказал мне, почему так сильно хочет этот дом, я бы не спорила с ним так долго. Я бы не жаловалась, что мне пришлось отказаться от привычки ходить в «Старбакс» или что теперь нам придется не ездить в отпуск, чтобы купить дом нашей мечты. На земле нет более понимающей души, чем я. Но он даже не собирался рассказывать мне, правда?

Дэйв вздыхает, взмахнув обеими руками.

– Не начинай снова, – ворчит он.

– Не начинать что?

– Мы уже обсуждали это, очень подробно, вчера вечером в баре. Ты даже провела голосование. Подавляющие восемьдесят семь процентов подвыпивших хипстеров согласились с тем, что Уилл никогда не собирался что-то тебе рассказывать.

В обычных обстоятельствах я бы сгорела со стыда при мысли о том, что, напившись, просила совершенно незнакомых людей оценить мой брак. Меня нельзя назвать слишком раскованной, и я не обсуждаю с посторонними свои дела. Но я упустила из виду главное – тот факт, что мой муж не только утаил важные сведения о себе от меня, своего самого любимого человека на планете, когда мы впервые встретились, но и не доверял мне, нашей любви, настолько, чтобы сказать всю правду.

– Ни про родителей, ни про пожар, ни про свое ужасное, мутное прошлое. Он кормил меня всем этим дерьмом про детство с любящей одинокой матерью в Мемфисе, и я верила. А учился ли он вообще в университете? Есть ли у него степень? Представления не имею, потому что я самый легковерный человек в мире!

– Никакая ты не легковерная, моя дорогая. Тебя обманул человек, которого ты любила. А это большая разница.

– Я профессиональный психолог, Дэйв. Таких людей, как Уилл, я должна видеть насквозь.

– Не понимаю, в чем здесь твоя вина.

– И все же. – Я падаю обратно на постель, зарываюсь лицом в подушку, к глазам снова подступают слезы. Еще неделю назад я была на сто процентов убеждена, что знаю своего мужа. Я думала, Уилл рассказывает мне все.

Я думала, мы оба рассказываем друг другу все. А теперь я пытаюсь сложить вместе отрывочные сведения о его прошлом и снова понимаю: на самом деле я ничего не знаю о человеке, за которым была замужем.