Пришло время воронов.

* * *

– Я пыталась соблазнить некоторых слуг и стражников, – тихо сказала Лиане, сидя рядом с прутьями камеры – но это трудно. – Она улыбнулась, глядя на Эгвейн, которая сидела на табурете за пределами камеры. – Мне кажется, сейчас я не слишком-то привлекательна.

Эгвейн ответила ей кривой улыбкой – по-видимому, она понимала. На Лиане было то же самое платье, в котором ее схватили, и его с тех пор ни разу не стирали. Раз в три дня она полоскала его в тазу в той же воде, что ей по ведру предоставляли по утрам, после того, как обтиралась сама с помощью влажной тряпки. Но это было пределом тому, что можно добиться без мыла. Она заплела волосы в косу для того, чтобы придать им видимость аккуратности, но ничего не могла поделать с обломанными ногтями.

Лиане вздохнула, думая об утренних часах, проведенных ею в углу камеры, обнаженной, в ожидании, когда просохнут белье и платье. То, что она была доманийкой, не значило, что ей нравилось расхаживать у всех на виду без единой нитки. Правильное соблазнение требует умения и утонченности; в наготе нет ни того, ни другого.

Ее камера была не так уж и плоха в сравнении с другими. У нее была небольшая кровать, ей приносили пищу, много воды, и ежедневно меняли ночной горшок. Но не выпускали наружу и держали под надзором двух сестер, удерживающих ограждающий щит. Единственным посетителем, не считая тех, кто пытался выудить из нее информацию о Перемещении, была Эгвейн.

Амерлин сидела на табурете с задумчивым выражением лица. И она действительно была Амерлин. Было невозможно думать о ней иначе. Как могло столь юное дитя так быстро освоиться? Эта прямая спина, это самообладание. Умение управлять состояло не столько из той силы, которая у тебя есть, сколько из той, которую ты демонстрируешь людям. На самом деле это похоже на то, как следует обходиться с мужчинами.

– Ты что-нибудь… слышала? – Спросила Лиане. – О том, что они собираются со мной делать?

Эгвейн покачала головой. Две Желтые сестры сидели на лавке неподалеку, болтая при свете лампы, стоявшей на столе рядом с ними. Лиане не ответила ни на один вопрос, который ей задали ее тюремщицы, а закон Башни был весьма строг касательно допроса Сестры. Они не могли причинить ей вред, особенно с использованием Силы. Но они могли просто оставить ее гнить в одиночестве.

– Спасибо, что навещаешь меня по вечерам, – сказала Лиане, дотянувшись сквозь прутья решетки до руки Эгвейн. – Думаю, я обязана тебе тем, что не сошла с ума.

– Это доставляет мне удовольствие. – Ответила Эгвейн, хотя в ее глазах можно было заметить намек на изнеможение, которое она, несомненно, испытывала. Некоторые из Сестер, посещавших Лиане, упоминали о побоях, которые Эгвейн сносила в качестве "наказания" за свою непокорность. Странно, что находившаяся в обучении Послушница могла подвергаться побоям, а пленница, которую допрашивали, – нет. Но, несмотря на боль, Эгвейн навещала Лиане практически каждую ночь.

– Я увижу тебя свободной, – пообещала Эгвейн, продолжая держать ее за руку. – Тирания Элайды долго не продержится. Я уверена, что осталось недолго.

Лиане кивнула, отпустив руку, и поднялась. Эгвейн ухватилась за прутья решетки, помогая себе встать на ноги, слегка при этом поморщившись. Она кивнула Лиане на прощание и затем, нахмурившись, заколебалась.

– Что такое? – спросила Лиане.

Эгвейн отняла руки от решетки и поглядела на ладони. Казалось, они покрыты блестящей, похожей на воск субстанцией. Нахмурившись, Лиане поглядела на прутья и была потрясена, увидев на железе отпечатки ладоней Эгвейн.

– Что, ради Света… – сказала Лиане, ткнув в один из прутьев. Он прогнулся под ее пальцем, как теплый воск на краю подсвечника.

Неожиданно камни под ногами Лиане прогнулись, и она почувствовала, что тонет. Она закричала. Капли растопленного воска начали дождем падать с потолка, растекаясь по ее лицу. Они не были теплыми, но каким-то образом оказались жидкими. И они были цвета камня!

Запаниковав, она открыла рот, пошатнулась и заскользила, все глубже погружаясь в расплавившийся пол. Ее поймала чья-то рука; она взглянула вверх, туда, где за нее ухватилась Эгвейн. На глазах у Лиане решетка таяла, железные прутья оплавлялись по краям, а затем растекались.

– Помогайте! – Закричала Эгвейн Желтым за пределами камеры. – Чтоб вы сгорели! Хватит таращиться!

Напуганная Лиане нащупывала точку опоры, пытаясь вытянуть себя по прутьям ближе к Эгвейн, но хватала руками лишь воск. Кусок решетки остался в ее руке, растекаясь под пальцами, а пол свернулся вокруг нее, засасывая вниз.

А затем ее обхватили потоки Воздуха и выдернули наружу. Комната накренилась, когда ее отбросило на Эгвейн, сбивая девушку с ног. Две Желтые, беловолосая Мусарин и низенькая Джеларна, вскочили на ноги, окруженные сиянием саидар. Мусарин звала на помощь, глядя широко раскрытыми глазами на тающую камеру.

Лиане выпрямилась, слезая с Эгвейн, и поковыляла прочь от камеры, разглядывая свои ноги и платье, покрытые странным воском. Здесь, в коридоре, пол казался прочным. Свет, как бы ей сейчас хотелось, чтобы она могла обнять Источник сама! Но она была слишком опоена вилочником, не говоря уже о щите.

Эгвейн с помощью Лиане поднялась на ноги. В комнате стало тихо, все они вглядывались в камеру при мерцающим свете лампы. Таяние прекратилось, прутья были разорваны, верхние половинки застыли с каплями металла на кончиках, нижние прогнулись вовнутрь. Многие были буквально размазаны по камню во время спасения Лиане. Пол комнаты воронкой прогнулся внутрь – камни вытянулись. На этих камнях были заметны глубокие борозды там, где Лиане пыталась вырваться.

Лиане стояла с бешено бьющимся сердцем, осознавая, что прошло только несколько секунд. Что им делать? Бежать в страхе? Будет ли таять остальной коридор?

Эгвейн шагнула вперед и постучала носком ноги по одному из прутьев. Тот не поддался. Лиане тоже шагнула вперед, и ее платье хрустнуло, кусочки камня посыпались с него словно известка. Она нагнулась и отряхнула подол, почувствовав, что его покрывает камень, а не воск.

– Подобные события стали происходить все чаще. – Спокойно сказала Эгвейн, глянув на двоих Желтых. – Темный становится сильнее. Последняя Битва приближается. Что ваша Амерлин предпринимает по этому поводу?

Мусарин взглянула на нее. Высокая пожилая Айз Седай выглядела сильно обеспокоенной. Лиане, беря пример с Эгвейн, заставила себя стать спокойной и встала рядом с Амерлин. С ее платья продолжали сыпаться крупинки камня.

– Да, ладно. – Сказала Мусарин. – Послушница, тебе следует вернуться в свою комнату. А ты… – она взглянула сначала на Лиане, потом на остатки камеры. – Нам придется… тебя переселить.

– И, полагаю, выдать мне новое платье, – сказала Лиане, скрестив руки на груди.

Мусарин сверкнула глазами на Эгвейн.

– Ступай. Это больше не твое дело, дитя. Мы позаботимся о заключенной.