– Обожаю тебя, малыш…

То, что в малыше было под сто килограммов веса и в своем спортивном костюме она напоминала гигантский экзотический плод, Леху, казалось, не смущало. Он пил, закусывал и жадно посматривал на жену. Артем даже в какой-то момент позавидовал счастью друга, хотя, честно, его и не понимал.

– Когда ты, Тёма, уже женишься? – воскликнула Марина, убирая со стола. – Мне уже почти не под силу с вами справляться. Мне срочно нужна единомышленница. Срочно!

Тут же глянула на мужа, спросила:

– Чего злой такой был? Зря слетал?

– Зря! – сразу опечалился Леха, вспомнив. – Лучше бы я здесь сотрудников фирмы пощупал.

– Бесполезно! – фыркнул Артем.

Он не хотел признаваться другу, что пытался. Никто не захотел с ним говорить из старых сотрудников. А новые ничего не знали.

– Или делали вид, что не знали, – подвел он черту. – Кстати, там почти весь персонал поменяли. Практически всех уволили после той истории с Мосиной. Остались всего три человека. Но они немы! Не помним… Не видели… Не знаем… А поднимать сейчас дело, чтобы искать адреса уволенных, сам понимаешь…

– Огласка! – поднял вверх палец Леха.

– Что за фирма? – деловито осведомилась Маринка, незаметно так тесня приподнявшегося со стула мужа к выходу.

Они в один голос назвали.

– Гм-мм, попробую что-нибудь узнать, – неожиданно пообещала она. – Как, говорите, фамилия главного бухгалтера, которую посадили?

– Мосина! Мосина Анастасия Сергеевна! – доложил супруг и захныкал: – Марин, ну что ты делаешь? Я сам!

– Стой уже, сам он, – фыркнула она.

И, к ужасу Артема, опустилась на коленки перед Лехой и принялась обувать его. И это ли не любовь!!! Поднялась потом, тяжело отдуваясь. Вытерла пот с лица и нацелила в друзей палец.

– Точно что-то узнаю, был у меня один человечек знакомый, работал там. Но у меня условие!

– Какое? – насторожились сразу друзья.

– Не пить месяц! – рявкнула Маринка и вытолкала Леху за дверь…

Дом, в котором поселился Рома, ему не понравился. Он и дом-то напоминал мало. Скорее – заброшенную гостиницу. Складывалось ощущение, что кто-то строил, строил, да недостроил. Три этажа под черепичной крышей, красивые стрельчатые окна, странно целые. Длинные коридоры, по обе стороны которых двери в комнаты. Вернее, номера, потому что в каждой комнате был отдельный санузел. Вернее, должен был быть, но не было. Все комнаты, за исключением трех на первом этаже, были не доделаны. Стены были оштукатурены – и только.

На первом этаже три комнаты, точнее, номера, были отделаны на «отлично». Дорогое пробковое покрытие на полу, стены обиты шелком, в санузлах джакузи и душевые кабины, дорогая мебель. Фойе тоже казалось обжитым. Низкие столики, низкие диванчики и кресла возле них. Имелась и кухня, как в ресторане, с длинным блестящим столом, дюжиной плит и духовых шкафов. Красивая посуда в шкафах.

Странно, что не разграбили, подумал Рома, блуждая по дому. Охраны он нигде не видел. Потом подумал, что его сюда спровадили, возможно, с этой целью: охранять дом. Он мог запросто сменить кого-то на посту, даже с ним не пересекаясь.

Он заглянул поочередно в каждый холодильник. Все оказались пустыми, кроме одного, самого маленького в дальнем углу. Там обнаружилась груда замороженной еды, молочная продукция с позавчерашним сроком изготовления, свежие фрукты и овощи.

Мог он все это употреблять в пищу? Наверное, мог, раз его здесь поселили и позаботились о свежей молочной продукции. Он достал замороженную пиццу с морепродуктами, сунул ее в ближайший духовой шкаф, подождал десять минут, пока сыр растает, вытащил тарелку, сел за длинный блестящий разделочный стол. Нужды не было тащить это все в комнату, которую он себе облюбовал. Съел ровно половину, запил молоком. Тут же убрал все обратно в холодильник, смахнул крошки со стола и пошел на улицу.

Двор за высоченным кирпичным забором казался таким же заброшенным, вернее, недоделанным. Вроде и деревья были посажены в строгом порядке, и росли уже не первый год. И даже какое-то подобие клумб было, и три альпийские горки Рома насчитал за домом на огромной территории, но все казалось таким запущенным, таким неухоженным, что даже густо цветущие тюльпаны не спасали ситуации.

Он обошел все раза три, понял, что если тут кто-то и появлялся, то точно не жил постоянно. Выглянул за ворота. Поселок тоже казался необжитым. Где-то на окраине увидел, когда проезжал мимо, с дюжину жилых домов, магазин, аптечный киоск, почту. Далее шли сплошь недостроенные дома. Целых три улицы недостроенных домов! Однотипных, одноэтажных из желтого кирпича, с мансардной крышей. Кто-то будто начал все это одновременно строить, сразу три улицы, вывел строительство под крышу и остановил. И все. И мертво. Нигде ни одной бригады. Пустота.

Теперь было понятно, почему его тут спрятали. Кому он тут нужен? Тут даже любопытных глаз не было!

Но он ошибся.

Ближе к вечеру, когда он уже осатанел от безделья, в ворота грубо постучали. Рома глянул на монитор, расположенный на стойке в фойе, на который транслировался обзор с камеры над воротами.

Мужик. Среднего роста, одет в какое-то барахло. Небритый, рыжеватый. Лучше рассмотреть не удавалось.

Мужик стоял, переминаясь с ноги на ногу. Одной рукой беспрестанно стучал в ворота. В другой держал пакет.

Рома вышел на улицу, приоткрыл воротину, выглянул.

– Чего надо? – нарочно грубо крикнул он.

– Здрасте… – Мужик шевельнул шеей, голова выдвинулась подбородком вперед, растрескавшиеся синюшные губы сложились в подобие улыбки. – Вы тута теперича, да?

– Допустим, я… тута… – ответил Рома чуть ослабив грубость. – Вы кто? Чего вам?

– А я тута… – Мужик свободной от пакета рукой кивнул в сторону жилых домов на окраине. – Живу… Семен я. Меня тута все знают.

Роман чуть не проговорился, совсем забыв о новых документах в сумке, протянул руку для приветствия. Пробормотал неуверенно:

– Александр.

– Саня, значит? – Мужик вдруг развеселился, мутные глаза под рыжими бровями озорно засверкали. – Сашка, Сашок… Будем знакомы?

И он со странным смешком сунул Роме пакет в руки. Тот в него заглянул и присвистнул от удивления. Пол-литровая бутылка дорогущего вискаря. Палка сыровяленой колбасы. Банка икры, два лимона.

– Неплохо вы тут поживаете.

Он еще раз внимательно оглядел мужика. Нет, ну не может этот охламон в старых портках, светящихся на заду и на коленках, пить такой виски! Рубаха стиралась, наверное, еще в прошлом месяце! Ноги в резиновых шлепках, пятки заскорузли от грязи. Откуда икра?!

– Слышь, Семен, ты что, подпольный миллионер?

Он все еще держал мужика за воротами. Все еще не пускал на территорию, где его поселили. Но чертово любопытство так взыграло! И мать он сегодня даже не помянул. Не с кем было. И тихая печаль, плотно поселившаяся в его сердце со дня смерти матери, сделалась резкой и отчетливой. И чувство вины, что он за помин ее души даже ста граммов не выпил.