– П-привет…

Я обернулась.

За спинкой моего кресла стоял Женька. Я впервые видела его в строгом темном костюме, при галстуке и в модельных туфлях. В образе клерка он выглядел намного менее загадочно, чем в костюме террориста. Но сердечко у меня все равно дрогнуло.

Художник Шельдешов улыбался немного хитро, будто у него для меня были какие-то хорошие новости. Но я знала его новости, им было уже девять лет. Мои новости тоже были не в новость и имели отношение к тем же явлениям и событиям, что и Женькины. Любовь – вот что мы скрывали.

– Привет, – ответила я, отразив его улыбку на своем лице.

– Веселишься?

– Не так чтоб очень.

– Давай с-сбежим? У меня в студии есть большая кровать.

В свете новых решений сопротивление показалось мне глупой потерей времени.

– Давай. Только я с Дольче разберусь…

– А что с Дольче?

– Смотри… Он говорит с Надькой!

Выяснив, что прилетела и эта ведьма, я серьезно заволновалась. Можно было не сомневаться, что сейчас-то и начнется праздник. А ведь это совершенно не нужно, абсолютно глупо. Но Дольче уже ринулся в бой. Я жестом попросила у Женьки минутку и рванула к другу. Успела я только к концу его обвинительной речи:

– …и самое смешное во всем этом, что ты запасаешься на Крещение святой водой, постишься перед Пасхой, тем самым надеясь, что место в раю тебе забронировано!

– Ты что несешь! – шипела Надежда. – Какое Крещение? Какая Березовка? Я ни за что бы такого не сделала! Я бы никогда…

– Пошел вон, педрило! – В нашей опере это была партия Надькиного мужика, Сергея Аветисяна.

Как ни странно, Дольче его послушался. Я не успела удивиться, как он уже беседовал о чем-то с диджеем.

– Хочешь, я убью того толстяка? – Женька уже был рядом и показывал пальцем на любовника Надежды. – А мне ничего не будет.

– Почему это?

– Я стою на учете в психушке. – Женька подмигнул мне с видом сумасшедшего. – Уже почти двадцать лет.

– Это почему?

– Три попытки самоубийства в юношеском возрасте. Не пугайся, я это пережил.

– Я вижу.

– Во всех смыслах пережил, – серьезно сказал Шельдешов и махнул рукой в сторону сцены. – Смотри!

Но надо было не смотреть, а слушать. Закончив переговоры с диджеем, Дольче взял у него микрофон и обратился к публике:

– Уважаемые господа!

Многие гости обернулись к нему, а в зале стало заметно тише.

– Я хочу рассказать вам одну вещь. Вон там, за колонной, стоит Надежда Калачова, владелица салона красоты «Амадей». Я хочу предупредить вас, дорогие друзья, что связываться с Надеждой очень опасно. Во-первых, она подлая до безобразия стерва. Во-вторых, вас это рано или поздно достанет, и вы захотите сообщить ей об этом. И тогда она поедет в один поселок в нашей области к потомственной колдунье, и та наведет на вас порчу на смерть. Не знаю, как работает эта порча, но моя подруга Боряна умерла.

К сцене уже неслись на всех парах Аветисян и двое охранников ресторана. Дольче вовремя оценил обстановку и, спрыгнув со сцены, рванул к выходу.

В зале раздались неуверенные хлопки.

В студию Шельдешова мы попали примерно через час. Для начала – отвезли домой Варвару. Она была в хорошем настроении и не стала интересоваться нашими с Женькой совместными планами. Конечно, Барби все понимала. Рано или поздно мне предстоит как-то структурировать ее мысли и ситуацию в целом. Но только не сейчас.

Высадив Варвару у дома, мы начали целоваться. Таксист сделал вид, будто ничего не замечает. Вкус и ощущение Женькиных губ было родным, любимым и неожиданно новым. Казалось, время потекло назад, возвращая нас в то время, когда мы были так счастливы, не задумываясь о дамокловом мече. А надо было. Я встречалась с женатым мужчиной, что, согласно всем девичьим приметам, должно было плохо кончиться. Кстати сказать, когда мы познакомились, Женька не скрывал своего семейного положения.

Было это ветреной ночью на берегу Азовского моря, в маленькой станице, где все жители так или иначе кормились за счет отпускников. Наша встреча показалась нам результатом невероятных совпадений, судьбой, удачей, которая может выпасть в жизни человека только единожды. Как можно было отказаться от такого дара судьбы?

Предыстория той встречи была такова. Девять лет назад я работала начальником коммерческого отдела в одной из местных газет и в тот год пропустила свой летний отпуск. Все никак не могла выбраться, а ведь надо было свозить к морю дочь, да и самой немного развеяться. В итоге дела обернулись таким образом, что Варьку к морю повезла моя мама.

Они вернулись через две недели счастливые до безобразия, а когда в сентябре мой начальник отпустил-таки меня на все четыре стороны, я села в автобус и поехала именно туда, где отдохнули мои красавицы. Сняла комнатку у той же хозяйки, побродила по тем же рыночкам, жалея, что не могу купить Варьке желтую и горячую от солнца ароматную дыню и сказочный по размерам и вкусу виноград. Потом вернулась в свою комнатку, долго спала, а к морю выбралась только поздно вечером.

На Азовском море я оказалась впервые. Сначала оно встретило меня как нелюбимую падчерицу – пенными волнами цвета кофе с молоком. Этот удивительный оттенок придавали зеленоватой азовской воде измельченные прибоем чуть ли не в пыль ракушки. Битые ракушки на этом пляже заменяли и песок. На пляже всегда дул резкий ветер, усиливший мое ощущение неуютности и грусти. Идти против этого ветра было все равно что пытаться пройти сквозь стену.

Я всегда любила морские побережья, поэтому не испугалась демонстративной неприязни, исходящей от этого маленького моря с неглубокой водой и слабосоленым вкусом, мало похожим на вкус других, больших морей. Я просто села с ним рядом и дала ему привыкнуть ко мне, надеясь, что завтра мы с ним встретимся совсем по-другому.

Сидела я так до самой темноты, а потом, пеняя ветру за настырность, пошла от кромки моря в глубь пляжа. Темнело невероятно быстро, так что я даже побоялась заблудиться, а ведь от моря мне надо было пройти еще метров триста до домика моей хозяйки.

У выхода с пляжа – а был он достаточно цивилизованный, огороженный и ухоженный – стоял навес с деревянными, грубо сколоченными столами и лавками. Это было местное пляжное кафе. Решив, что немного пива будет в самый раз, я завернула под навес.

Людей в кафе было совсем немного – несколько молодых пар да мужская компания, довольно шумная, но не опасная. Купив пива, присела за один из пустующих столов. Через проход от меня сидел очень симпатичный мужчина со светлыми, спутанными ветром волосами, одетый в расстегнутую клетчатую рубашку и светлые джинсы. Он мне сразу понравился, думаю, как и многим женщинам, которые встречали его под другими навесами на других пляжах. И мне было бы не стыдно признаться, что я возражала бы против мимолетного курортного романа – без обязательств, без осложнений. И даже если он женат. А на безымянном пальце загорелой правой руки этого мужчины кольцо было.