– Ты не совсем прав, – величественно ответила Глашка. – Мнение некоторых мужчин меня интересовало.

– Так, ладно, пошли завтракать! – вздохнул старичком многомудрым, взял ее за руку и повел в кухню Алтай.

– Ты придумал, как мне его отблагодарить? – с аппетитом поглощая яичницу, в ультимативной форме поинтересовалась Глашка.

– О-о-о! – уверил Алтай, посмеиваясь. – Я знаю один беспроигрышный и великолепный способ женской благодарности!

– Прекрати пошлить! – возмутилась Глашка.

– И не думал даже! – изобразил оскорбленную невинность Коля. – Я имел в виду званый обед, а ты что подумала, Стрельникова?

– Обед? – пропустила мимо откровенный подкол и вдохновилась предложением Глашка. – А это идея! Ты сейчас пойдешь и пригласишь его!

– Сейчас мы поедим и пойдем в нашу больничку к Сергею Ивановичу, а потом в нашу милицию, где ты напишешь заявление. А потом, – с упором на слове излагал план мероприятий Алтай, – ты отправишься приглашать Генерала на обед.

– Но у меня такое лицо! – возроптала душевно Глашка.

– Глашуня, – вынужденно расстроил ее Коля, – к обеду оно не исправится!

Сергей Иванович тщательно осмотрел Аглаю, наложил какую-то мазь, обещая, что опухоль спадет часика через два.

– А синяк, увы, барышня милая, поносить придется денька четыре! – сочувственно-радостно уверил доктор и порадовал ее с еще большим энтузиазмом: – Но до свадьбы заживет!

– Свадьбу она уже промахала, – встрял Коля, – поэтому четыре дня как-нибудь потерпим.

Доктор написал официальную бумагу для милиции о полученных травмах, «приукрасив» явным риском для жизни, и Аглая с Колей отнесли справку в отделение поселковой милиции.

Курносый, веснушчатый, улыбчивый парень, младший лейтенант Вася, осмотрев белую нашлепку на лбу у Глашки и разноцветный синяк вокруг глаза, присвистнул от эстетического удовольствия:

– Красивенько!

Коля ткнул его остужающе локтем в бок.

– А что? – изображая бесхитростного простачка, принялся объяснять Вася. – Я ж про девушку! – И обратился к ней тоном человека, успокаивающего разбушевавшуюся жену: – Девушка, вы очень красивая, вас даже синяк и эта штука белая на голове не портят! – и совсем уж раздухарился: – Заявленице писать будем?

– Будем, – вздохнула обреченно Глашка.

Заявленице она написала, от знакомства с задержанным отказалась, и вернулись они с Колей домой и к спору о том, кому идти приглашать спасителя в гости на обед.

После клятвенных уверений Алтая, что «с глазиком все хорошо», синяка почти не видно под полусантиметровым слоем тонального крема, и сурового мужского обещания все приготовить самому – «вот прямо сейчас начну котлетки из лосятинки варганить». Кроме фирменного пирога, который Глаша под их споры успела сделать и поставила в духовку. В общем, Аглая таки решилась идти к Глебу Егоровичу Генералову.

Она дергалась ужасно! Аглая Стрельникова в жизни так не нервничала перед встречей с мужчиной! Вот вам крест!

Узнал он ее? А если нет? А если да? А она ему хоть немного нравится? А если нет?

Ручки мелко подрагивали, и она никак не могла их пристроить, они мешали, сердце стучало, как ненормальное, кровь прилила к щекам, которые горели огнем!

Ужас какой-то! Мама дорогая! Это у всех так бывает?

Но у Глаши имелся весомый и правильный повод прийти сюда, и это хоть как-то успокаивало! Мысленно перекрестившись, Аглая нажала кнопку звонка на столбике красивой кованой калитки.

Сердце совсем с ума сошло и побежало вприпрыжку черт-те куда!

Где-то в глубине участка зашелся лаем пес, судя по низкому, рыкающему голосу, родной братец Горация. Загрохотал запор, и калитка широко распахнулась.

И Глашка на миг забыла дышать!

Она увидела его как-то всего сразу, вобрала в себя это видение и замерла от радости, от восторга, от узнавания, от близости… и от всех чувств, которые за пять лет подзабыла.

Они стояли и молчали какое-то время – смотрели друг на друга!

Затем Генералов отступил, сделал приглашающий жест рукой:

– Проходите, Аглая.

Она сделала пару шагов, не слыша и не видя ничего вокруг – ни как он закрыл за ней калитку, ни как прошел вперед, повторил жест приглашения, указав на дом, что-то сказал…

Как в тумане каком-то, она двигалась, чувствуя только, как ее мелко поколачивает, и немного перевела дыхание, обнаружив себя на широкой красивой веранде. Правда, почему красивой, непонятно – ни фига Аглая не видела, только чувствовала его близкое присутствие и смотрела на мужчину всей своей жизни во все глаза.

Он стоял в паре шагов от нее и смотрел вопросительно, типа: что надо?

«Мне надо тебя! – мысленно ответила Глашка на его взгляд и спохватилась: – А что мне надо? Ах да!»

– З-здравствуйте, – запоздало проблеяла Аглая.

– Здравствуйте, – усмехнулся легонько он.

– Глеб Егорович, я хотела поблагодарить вас за спасение, – начала говорить она что-то там правильное. – За оба спасения, если вы, конечно, помните.

И вдруг вытворила то, чего совершенно от себя не ожидала: повинуясь какому-то импульсу, в полной несознанке шагнула вперед, обняла обеими руками за талию и прижалась к нему!

Он не ждал ее прихода, даже предположить такую возможность не мог. Глеб совершенно опешил! Обалдел так, как никогда в своей жизни!

И первый раз в жизни не знал, что делать!

Он работал, когда услышал звонок: от ворот в его кабинет был проведен дополнительный выход звонка. Оторвавшись от монитора, Глеб встал, потянулся, разминая затекшие мышцы, и пошел открывать.

Когда он увидел Аглаю, подумал на одно мгновение, что сейчас помрет! Сердце, как хуком, изнутри ударило в грудную клетку! В голове крутилось сразу несколько мыслей одновременно. Какая она красивая! Пожалуй, он пристукнет этого «депутата» вонючего на хрен! Ей, наверное, очень больно: и этот синяк, старательно закрашенный тональным кремом, и чуть припухший глаз!

И самое больное, тяжелое, трудное – она невеста Коли!

Вот так, все разом – как кипятком!

Он нашел в себе силы подавить, ну, не подавить, а притушить этот коктейль чувств-мыслей, ощущений и пригласить Глашу на веранду, чтобы выслушать.

Но когда она шагнула, обняла и прижалась к нему, Глеб перестал дышать, думать – замер и вдруг совершенно четко понял, что если обнимет ее в ответ, то уже не сможет остановиться! Не отпустит!

Все в клочья!

Ему станет безразлично, чья она невеста, исчезнут все правильные мысли и резоны, например, что она к нему-то испытывает! Он не сможет ее отпустить и не отпустит! Если позволит себе, разрешит ее обнять!