– Кто вы такой?! – сильно занервничал Горбонос, затребовав представления личности, и побелел начальственным лицом, явно обескураженный такой осведомленностью незнакомца в его финансовых засекреченных делах.

– Поверьте, Андрей Максимович, – уверил Генералов, – лучше вам не знать. – И перешел совсем на иной тон, деловой, ровный и пугающий: – Ну, раз красоваться не надо, тогда к делу. У вас есть два варианта: первый – вы извиняетесь перед Аглаей и Николаем, компенсируете им моральные издержки и тихо отбываете восвояси. Вариант второй, сложный, – вы начинаете качать права, и к сегодняшнему вечеру… – Генералов замолчал, задумчиво посмотрел на Глашку, быстренько, многообещающе, чмокнул ее в лоб. – нет, пожалуй, к завтрашнему дню. Я на отдыхе, у меня другие более интересные занятия, так что к завтрашнему… – и перевел взгляд с Аглаи на опешившего до ступора министерского деятеля, – вы становитесь первым и единственным чиновником, живущим исключительно на зарплату, ровно до того момента, пока вас не попросят с кресла. Все.

– Ты… – приступил к устрашениям Горбонос. – Да ты хоть понимаешь, с кем связываешься?!

– Есть еще третий вариант, – перебил его Генералов таким тоном, от которого всерьез становилось страшно. – Но лучше вам о нем даже не знать! А теперь попрошу на выход, у нас праздник, и вы нам сильно мешаете. И, пожалуйста, не утруждайтесь глупыми высказываниями и угрозами, а то с ваших офшорных счетов деньги начнут уходить в неизвестном вам направлении прямо сейчас. Хотите проверить?

– Вам лучше его послушать, Андрей Максимович, – встряла Глашка и заверила: – Он это точно может сделать! И вы нам действительно мешаете.

Горбонос, стараясь сохранить достоинство по чину, побуравил взглядом мужика этого, выводы какие-то сделал, медленно спустился со ступенек веранды и прошагал мимо Генералова с Аглаей к калитке.

– Вы кое-что забыли, – ледяным тоном напомнил Глеб Егорович, – компенсацию Николаю и Аглае.

Горбонос величественно повернулся к нему, посмотрел изучающе уже с близкого расстояния и вдруг сломался под взглядом Генералова. Глашка увидела этот момент перемены в нем, когда он отчетливо осознал, что это всерьез, и испугался!

– Да, конечно, – держа из последних сил лицо, согласился Горбонос, достал чековую книжку и ручку из кармана летнего пиджака. – Какая сумма, Аглая Васильевна, может компенсировать доставленное вам неудобство?

Аглая уж и воздух в легкие набрала отказаться возмущенно от денег, но Генералов ее опередил, громко спросив у Алтая:

– Коль, ты не помнишь, сколько, Сергей Иванович говорил, рентген стоит?

Коля, расплывшись в довольной улыбке, назвал нечто невообразимое от балды, с потолка просто. Горбонос побелел лицом еще сильнее, до колера призрака предрассветного, рука дрогнула, но запрос выдержал и подписал чек на предъявителя, оторвал, протянул Аглае и поинтересовался:

– Я надеюсь, инцидент исчерпан и ваш друг не станет осуществлять свои угрозы.

– Зависит только от вашего поведения, – уверил нежненько Генералов. – Любой ваш шорох в сторону Аглаи Васильевны, или ее семьи, или Николая, сами понимаете… И еще, если чек ваш не пройдет, то мы тут подумываем сделать приличную медицинскую клинику, думаю, что финансов с ваших офшорных счетов на это нам вполне хватит.

Генералов даже не пугал, говорил столь спокойно, как о прекрасном летнем денечке, с некой ленцой и малой заинтересованностью в предмете разговора.

Господин Горбонос, неся остатки величия, насколько хватало сил, сопровождаемый охранниками, спешно покинул территорию.

– Ну что, обедать? – бодренько поинтересовался Генералов, как только за отбывшими закрылась калитка.

– И быстрее! – поддержал Алтай и поворчал: – Остывает же все!

Коля на правах хозяина налил им с Генераловым наливочки своей хваленой в рюмки, Аглае белого сухого вина в бокал, приподнял свою рюмку и провозгласил тост:

– Ну что, за очередное спасение нашей Аглаи!

Звонко чокнулись и принялись за еду. Как выяснилось, все проголодались, и какое-то время за столом слышалось только восторженное мычание при дегустации изобильного угощения.

– Ребята! – высказал восхищение Глеб. – Это потрясающе вкусно!

– Аглая Васильевна расстаралась, – довольно улыбался Коля, доливая в рюмочки. – Специально для тебя, Глеб Егорович.

– Да большую часть ты приготовил! – настаивала на справедливости Глашка.

– Очень вкусно! – примирительно уверил Генералов и спросил: – И часто ее спасать приходится?

– Да частенько, – признался Коля. – Она у нас вообще Маруся Попадайкина. Правда, справедливости ради надо заметить, что сама с ситуациями, как правило, справляется, но иногда и вмешиваться приходилось.

– Да ладно, когда это? – возмутилась Глашка, недовольная направленностью разговора.

– Напомнить? – принял «подачу» Коля. – Начиная с первого раза, когда тебе «темную» в женском клозете устроили…

Аглая шумно возразила, Коля настаивал на своей версии, и разговор неизбежно и плавно перешел к воспоминаниям интернатовского детства. Уже через пять минут все трое ухохатывались до слез, Глашка с Колей в лицах, перебивая друг друга, уточняли воспоминания, Глеб слушал, запоминал и смеялся от души красочному описанию всех предпринимаемых против Аглаи каверз.

Когда рассказы и смех немного поутихли, Генералов, иногда предпочитавший метод прямого вопроса без намекающих пассов, спросил:

– А вы никогда не переходили к более близким отношениям?

Ему требовалось знать! Эти двое были так близки, что это немного его задевало и настораживало, как любого нормального мужика. У них имелось общее прошлое, судя по их рассказам, насыщенное событиями и серьезными переделками, через которые они проходили вместе.

Ему надо было знать!

Аглая с Колей многозначительно переглянулись… и, не удержавшись, зашлись приступом смеха! Они хохотали так безудержно, что складывались пополам, утирали слезы, постанывали: «Ой, не могу!» – смотрели друг на друга, прыскали и заходились новым приступом хохота.

– Очень интересно! – глядя на них, не смог удержаться от улыбки Генералов.

– Сей-час… рас-ска-жу-у… – пообещала Глашка, еле выговаривая слова.

– Лу-лучше-е я… – сквозь смех перехватил инициативу Коля. – О-ох! – вытер он слезу с глаза.

Когда Николай победил на европейских соревнованиях и вернулся в Москву, закончив сезон, у него начался трехнедельный отпуск, совпавший с его днем рождения.

Два таких значимых в его жизни события отмечали громко, с размахом: сначала родные и близкие в ресторане – его родители и родственники, тогдашняя его девушка, Аглаины родственники и она, разумеется.

На следующий день вечером большой компанией его друзей по команде, тренера, Аглаи и Колиной девушки Лены еще громче, шумнее и пьянее – в закрытом элитном клубе.