Лан упал, перекатился, пачкаясь в еще теплой крови. Сервоприводы гудели прямо над его головой, и трещали, сминаясь в стальной хватке, половицы. «Маунтин», которым управлял Кудесник тем же способом, как и шаман – Ланом, упрямо пытался достать дружинника.

Манипулятор вцепился в автомат, что висел у Лана за спиной. Ремень врезался в грудь. Лан почувствовал, что его поднимают над полом. «Маунтин» загудел всем корпусом, выражая электронное ликование, и потянул добычу к пролому в стене, загодя открывая «топку» для переработки органики. Лан полоснул себя гладиусом поперек груди, туго натянутый ремень лопнул. Дружинник приземлился по-кошачьи и с ходу метнул меч в Кудесника. Прекрасно сбалансированный чемпионский клинок вонзился нейроманту в лицо и пришпилил мутанта к стене. «Маунтин» тотчас выдернул манипулятор из пролома и отпрянул от строения. Лан же оторопело глядел на агонизирующего Кудесника; торжествующие шамы ослабили над дружинником контроль. Заныли на все лады сервоприводы «Маунтина», задрожала земля. Штурмовой биоробот торопливо отступал, оставляя за кормой горящую, разоренную, покинутую обитателями Новоарбатовку.

Лан почувствовал, что чужое присутствие в его сознании усилилось. Им снова управляли шаманы. Он поднялся и, спотыкаясь об вывороченные из пола доски, двинул по периметру светлицы. Первым делом он освободил меч и сделал несколько контрольных ударов острием по свалившемуся кулем телу. Обнаружив пару незажженных масляных ламп, Лан разбил их возле Кудесника, а в растекшийся жир бросил канделябр с горящими свечами. Занялось трескучее, яркое пламя.

«А теперь, спускайся к нам! – приказал ему шаман. – Ты неплохо поработал, юноша из Кремля. Мы будем праздновать победу вместе, и твоя кровь станет вином на нашем пиру. Каждый глоток будет оживлять в нас воспоминания об этом славном сражении. Выше голову! Твой подвиг останется в наших сердцах и желудках. Трудно вообразить большую честь для существа, лишенного глазных отростков».

Клубы дыма стекали вниз по лестнице. Лан шагал по ступеням, как сомнамбула. Его разум был наполнен видениями звонко клацающих, будто ножницы, клыков и кровоточащей, истерзанной плоти. Шамы или нарочно его стращали, или же не могли сдержать своего предвкушения от скорой трапезы.

Лан вышел на крыльцо. Дым струился понизу и обволакивал ему ноги. Во дворе между теремом и Ареной возвышалась груда искореженного хитина – в нее превратился жук-медведь после схватки с «Маунтином». Панцирные плиты головогруди были проломлены, на толстых, как садовые шланги, артериях висело сердце размером с подушку. Его желудочки поочередно сокращались, из разрывов били тонкие, острые струи…

Из тумана проступили пять силуэтов. Шамы шли плечом к плечу, открыто. Они мысленно просканировали местность и не обнаружили ни одного живого человека или мутанта, представляющего для них угрозу. Было отчетливо видно, как капли влаги блестят на лысых головах, и как извиваются глазные отростки.

Шам, идущий посредине, был без оружия. Он выглядел гораздо старше остальных, на его уродливом морщинистом лице хищно сияли три глаза: один – в центре лба и два – обыкновенных. Четверо остальных – явно моложе и менее «глазастые» – были вооружены короткими пистолетами-пулеметами «Кедр».

«Иди сюда, – старший шам приоткрыл рот, будто хотел похвастать превосходными белыми-белыми клыками. – Мы не сделаем тебе больно…»

Лан не мог ослушаться. Он шел, прощаясь с жизнью и вспоминая себя на разных этапах кремлевского бытия: мамку вспоминал, умершую от порчи и опухолей, вспоминал вечно всем недовольного Крива Чернорота и брата-дружинника Светозара, теплицы и кузницу, оборону Кремля, сблизившую его и Светозара, затем – поход на Арбат, новых друзей – Титана и Мару…

Лан поймал себя, что следит, как извиваются глазные отростки шамов: они напоминали ему жирных и прожорливых личинок. Скоро-скоро он накормит их хозяев своей плотью, скоро-скоро – уже видны ниточки слюны, свисающие из уголков раззявленных от уха до уха пастей.

Удар в спину бросил его лицом на вымощенную битым кирпичом дорожку. Навалилось нечто тяжелое – да так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть. Лан подумал, что на него упала часть стены терема, но затем он краем глаза заметил мускулистую руку, сжимающую рукоять АК-74. Из дула автомата вырвалось пламя, неизвестный стрелял с одной руки, причем – очередью. Оружие заметалось, словно строптивый фенакодус. Шамы упали на землю, как по команде. Один из них заметался, зажимая рану на брюхе, другой застыл неподвижно, раскинув в стороны руки, ноги и глазные отростки. Остальные озадаченно заелозили, пытаясь организовать отпор.

Лан получил мысленный приказ сбросить с себя напавшего и вскрыть ему череп мечом. Он дернулся, однако вывернуться из-под навалившейся тяжести – несмотря на силу и выучку дружинника – оказалось непростой задачей.

– Сейчас, братуха, не трепыхайся так, – прогудел над ухом чей-то бас. В следующий миг на голове Лана оказалась воняющая потом каска, а под подбородком затянулся ремешок. И сразу же голоса шамов и даже ощущение их мысленного присутствия словно отрезало. Вернулась свобода, а вместе с ней – боль от ран и адская ломота в каждой мышце.

Один из шамов дал над землей очередь из «Кедра». Возле головы Лана заплясали фонтанчики земли, хулигански засвистели рикошеты. В ответ заговорил АК – на этот раз одиночными. Затем за спиной Лана матюгнулись, послышался щелчок отделения магазина.

– Лан, надо делать ноги, – обратился к ошарашенному дружиннику некто, будто к старому знакомцу. – Ты как? Бежать сможешь?

Лан повернулся и увидел приникшего к земле человека мощного телосложения и с бритой наголо головой. Черная куртка с капюшоном, разгрузка, камуфляжные штаны с множеством карманов, почти новые «берцы» – одежка, что надо для выживания на улицах Москвы.

– Охренеть! – обрадовался Лан. – Титан!

Киборг – бывший чемпион Арены, бросивший «карьеру» ради лихого приключения в компании Лана и Мары – проверил работоспособность автомата, сделав два выстрела в сторону врага.

– Молодец, что мой меч прихватил, – прогудел он. – Жалко было бы потерять его здесь, – он снова дважды пальнул.

Заверещал шам и закрыл руками залитую кровью морду: пуля оторвала ему глазной отросток. Еще минус стрелок… Один остался, да еще старший шам, который был опаснее всех стрелков вместе взятых.

– Держи ствол! – Титан вытащил из поясной кобуры ПМ и бросил Лану. Дружинник машинально поймал пистолет и снял с предохранителя. Приятная тяжесть в руке придала сил.

Что-то большое, похожее на атакующую змею, мелькнуло в тумане над крышами ближайших к Арене построек.

– Поберегись! – выкрикнул Лан, уходя перекатом. Титан отреагировал мгновенно – шмыгнул в другую сторону.

Из тумана вывалилось дымящееся бревно и врезалось, точно стрела, одним концом в землю. Не успело оно улечься в грязь, как застонало железо: Лан увидел, что в воздух поднимается изувеченный корпус «Раптора». Свешивались и искрили кабели, вываливались сложнейшие узлы, стекала смазка… Затем кусок высокотехнологического металлолома рванул в сторону Титана, словно выпущенное из пушки ядро. Киборга зацепило вскользь, но он все равно отлетел метров на пять к окруженному плотным дымом терему Профессора.