– Ах, мне кажется, нам хватит! – улыбнулась она, кивая на еду. – Мы могли бы накормить половину соседей одним гарниром.

– Мы можем чем-то помочь? – спросил я Уилла.

– Ни при каких обстоятельствах. Там дурдом, честно. Мы просто будем стараться ближайшие пять минут не попадаться никому под ноги. Ты приехал в идеальное время, прямо к ужину.

– Я удивлен, что вы до сих пор не поели.

Уилл сжал губы, сдерживаясь от смеха.

– Мы едим поздно. Первые несколько часов Дня благодарения – для танцев, понче-крема и объяснений всем тринадцати двоюродным тетушкам, почему у меня нет девушки.

– Понче-крема?

– Это типа венесуэльского яичного коктейля, но намного лучше.

– Алкоголь?

Уилл закатил глаза.

– Я не пьяный. Только чуть-чуть пригубил.

– Мои родители буквально убили бы меня, если бы я даже попробовал.

Уилл повел нас с Кристой и Диланом во двор.

– Я с детства пью вино за ужином. Это нормально.

На открытой веранде были выставлены в линию несколько столов, а стулья втиснуты везде, где только возможно. Я сразу понял, что Уилл имел в виду по поводу холода. Боковые стороны веранды покрывала съемная виниловая обшивка, поэтому, хоть немного холодного воздуха и проникало через отверстия снизу, мы были защищены от ветра и мороза.

Многие места оказались заняты (в основном мужчинами), кое-где стояли наполовину выпитые бокалы с вином или белой жидкостью, которая, вероятно, и являлась легендарным понче-крема. На некоторых стульях лежали сумочки. Над нашими головами мерцали гирлянды, сверкая и огибая балки и столбы, а уличные обогреватели испускали приветственное тепло, нейтрализуя холод. Люди, сидящие за столом, чем-то напоминали Уилла. Независимо от того, обладали ли они столь же четко очерченными губами, изысканной формой подбородка или длинными пальцами, все равно было видно, что здесь собрались кровные родственники.

Это был как взгляд в будущее с мыслью: «Боже, Олли, еще слишком рано думать об этом, пожалуйста, остановись».

Уилл присел на корточки перед Кристой и Диланом.

– В моем доме есть отдельный детский стол. Там будет Кейн и еще несколько моих младших кузенов. Вы не против составить им компанию?

Криста смущенно кивнула, и Дилан последовал ее примеру.

– Отлично. Я вас усажу. Хотите пить?

Пока Уилл ухаживал за ними, я топтался на месте, неловко улыбаясь окружающим. Удивлялись ли они незваным гостям, очутившимся на празднике? Мне надо представиться? Или лучше подождать, пока Уилл сделает это за меня?

Уилл снова появился рядом со мной.

– Плохая новость заключается в том, что остались только одиночные места. Как насчет того, чтобы познакомиться со всей моей семьей?

Я изогнул бровь, и он состроил рожу.

– Ты знаешь, о чем я.

Если честно, от этой мысли мое сердце нервно забарабанило, и стук стал отдаваться у меня в горле. Аппетит почти пропал.

– Конечно, – выдавил я непринужденно-непринужденно-непринужденно. – Как угодно.

Каждый стол уже ломился от готовых блюд. Здесь была и привычная мне еда, и такая, которую я в жизни никогда не видел. На одном конце я обнаружил здоровенную индейку, а на другом – огромный стейк, липкий и хрустящий, наверное, медленной зажарки, судя по тому, как мясо отделялось от костей. Картофельное пюре, рис с горохом и оливками, глазированный батат, закуски, завернутые в листья вроде бы подорожника, тушеные бобы, клюквенный и другие соусы и десятки салатов.

Я начал формировать в уме план игры (возьму всего по кусочку), пока не пойму, что понравилось больше, а затем на нем и сконцентрируюсь, когда миссис Таварис подняла одну из полиэтиленовых пленок, чтобы обеспечить гостям вид на двор, и спустилась прямо к газону вместе с Кейном и двумя девочками. Похоже, это стало знаком того, что сейчас начнется торжество, поскольку все сразу же ринулись занимать свои места.

– Сперва я хочу сделать объявление, – сказала миссис Таварис, обнимая руками плечи и поеживаясь от вечернего холода. – Сегодня, в своем первом групповом выступлении, Кейн, Камила и Наэли покажут нам новый чирлидерский танец.

Я бросил на Уилла веселый взгляд через стол, а через динамики заревела песня Тейлор Свифт[22]. Семья засвистела и стала подбадривать детей, начавших показывать простой, но очаровательный танец, который в основном состоял из шагов, подпрыгиваний и бега по кругу. Но, в их защиту, координация у ребят была хорошей.

– Кейну это нравится больше, чем девочкам, – заявил один из мужчин, обращаясь к мистеру Таварису. Из-за пассивно-агрессивной интонации его голоса замечание казалось колкостью. – Может, ему надо проводить время с братом? Грубо говоря, находиться на верной стороне площадки?

Поскольку роль мальчиков – играть в игру, а веселить их должны девочки. Верно?

Мистер Таварис поднес к губам палец.

– Он всего лишь ребенок, – прошипел он. – Он это перерастет.

Правда? Я задумался. Будет ли он таким же мужчиной в их глазах?

А если Кейн совсем не будет считать себя мужчиной? Что тогда?

Не говоря о том, что произойдет, если они узнают, что Уилл, несмотря на время, которое он провел «на верной стороне площадки», не являлся натуралом?

Как идея о «верном» пути быть мальчиком или девочкой вписывалась в реальную жизнь?

Оторвав от них взгляд, я заставил себя перестать хмуриться и присоединился к бурным аплодисментам.

Я почти ожидал, что все за столами по очереди начнут перечислять вещи, за которые они благодарны, как всегда делала моя семья, но, как сообщил мне позже Уилл, эта традиция превратилась у Таварисов в беседу, которая происходила в самом начале вечеринки и сопровождалась дегустацией понче крема. Наверное, оно к лучшему, решил я: подобное действо во время ужина могло стать причиной излишней суматохи.

Пока взрослые накладывали себе еду, детям велели принести свои тарелки к главному столу. Я поднялся было, чтобы помочь Кристе и Дилану, но меня опередила одна из теток Уилла, которая дала им самые лучшие куски стейка, которые только могла найти.

Криста подбежала ко мне с нетерпеливым видом и похлопала по плечу, а затем наклонилась и выпалила прямо в ушную перепонку:

– Пожалуйста, Олли, можешь проследить, чтобы я получила индейку?

– Тебе дадут индейку.

– Я не хочу все остальное. Только индейку.

Для этого уже поздновато. На тарелке Кристы красовалась коллекция из мяса, риса, бобов и других аппетитных яств, названия которых я не знал.