Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Синтия отняла у него руку.
— Я не обижаюсь и не сержусь, Питер. Теперь уже нет.
Она повернулась и, ни на кого не глядя, вышла из гостиной. В холле кто-то снова взял ее под руку. Это был Роберт.
— Куда вы?
— Домой!
— Я прикажу, чтобы вас отвезли.
— Лучше я пройдусь.
Роберт открыл парадную дверь.
— «Ролле» здесь, — сказал он. — Я отвезу вас.
Она не стала ни спорить, ни благодарить.
Ехали быстро. Синтия смотрела перед собой в темноту, прорезаемую светом фар.
Роберт остановил автомобиль у ворот виллы, вышел и открыл Синтии дверцу. Ему показалось, что на глазах у нее блеснули слезы.
— Простите меня, — попросил он тихо и смиренно.
Она прямо взглянула на него, и Роберт увидел, что ее глаза блестят не от слез, а от гнева.
— Я ненавижу вас, Роберт Шелфорд! — горячо воскликнула она. — Ненавижу, слышите! Ненавижу! Сегодня вы хотели причинить мне боль. Что ж, вы преуспели в этом, вы лишили меня единственного, во что я еще верила… что было мне дорого!
Голос у нее пресекся, она повернулась и поехала к вилле. Входная дверь за ней захлопнулась.
Роберт стоял, не двигаясь, в непроницаемой ночной мгле.
— Мистер Питер Морроу, — объявила Грейс бесстрастным тоном.
Синтия резко поднялась, бумаги, которые она держала на коленях, разлетелись по ковру. Питер медленно прошел через гостиную, и Синтия сразу заметила, что он взволнован еще больше, чем она. Сделав над собой усилие, Синтия произнесла почти спокойно:
— Привет, Питер. Я не ожидала гостя.
Он нагнулся, подобрал бумаги и вручил их ей с улыбкой.
— Прости, если напугал неожиданным приходом.
Синтия посмотрела на него и прямо спросила:
— Зачем ты пришел?
— Разве не ясно? Повидать тебя.
— Зачем?
Питер внезапно протянул к ней руки:
— Синтия, не будь такой злюкой, я хочу с тобой поговорить.
Она не отвечала, только пристально глядела на него несколько мгновений. Затем тихо произнесла:
— Хорошо. Садись, пожалуйста. — И указала на кресло по другую сторону камина. Но Питер сел рядом с ней на диван.
— Синтия, мне необходимо было тебя увидеть.
— Зачем? Нам с тобой теперь нечего сказать друг другу.
— Есть, и очень многое, — резко возразил Питер. — Я не ожидал вчера тебя здесь встретить, как и ты, наверно, не ожидала встретить меня. Роберт Шелфорд написал мне в Америку и просил приехать помочь советом, как обустроить «Березы». Честно говоря, я с самого начала хотел отказаться от приглашения, но Луиза настояла. Ты не знаешь Луизу, Синтия, уж если она что-то решила, непременно сделает по-своему! Ей давно уже хотелось поехать в Англию, а тут такой удобный повод.
В конце концов я согласился, видишь ли, я думал, ты все еще за границей, в Индии. Мне два или три раза писали, что видели тебя там.
— Не понимаю, почему тебя вдруг заинтересовало мое местопребывание, — резко сказала она.
Питер наклонился к ней.
— Синтия, не злись, на тебя это не похоже.
— А чего еще ты от меня можешь ждать?
— Знаю, знаю, я заслуживаю самого горького упрека, — говорил Питер. — но ты должна меня выслушать.
— Ну хорошо, говори, — сказала она чуть мягче.
— Ты знаешь, я никогда не блистал красноречием, — начал Питер, — но, чтобы ты поняла, как много всего произошло после нашего прощального поцелуя на станции. Помнишь, Синтия? Поезд опаздывал, и мы пошли в зал ожидания и…
— Не надо, Питер… не надо! — вырвалось у нее.
— Какая меня охватила тоска! Поезд набирал ход, и я все смотрел на тебя, а ты махала и махала рукой, пока не скрылась из виду. Ты чуть не расплакалась, и у меня навернулись слезы на глаза. Первый раз в жизни мы расставались надолго! Ты была такая красивая, в зеленом костюме. Видишь, я помню до сих пор. И когда ты уже исчезла из глаз, я спрашивал себя: «За каким чертом понесло меня в Америку? Управлюсь как можно скорее с делами и тут же обратно, домой!»
Я думал тогда о том, как много мы значим друг для друга, думал о «Березах», о том, как мы их переделаем, когда станем здесь хозяевами. И еще о детях, которые у нас будут.
Синтия хотела его остановить, но не смогла произнести ни слова.
Питер сам замолчал, провел рукой по лбу. Хотя в комнате было совсем не жарко, его лоб покрылся испариной.
— И вот я приехал в Америку, и, знаешь, Синтия, мне трудно тебе передать — жизнь там совсем другая, разница огромная. Другой мир, другая обстановка, люди совершенно иные, все было странно, интересно, как в необычном приключении. Помнишь, у меня с собой было много рекомендательных писем? Американцы необычайно гостеприимны: для меня устраивали приемы, приглашали в гости. А женщины! Я думал, такие бывают только в кино или в иллюстрированных журналах… И они говорили мне лестные слова, носились со мной, и, к чему скрывать, — это вскружило мне голову! Я прежде жил замкнутой жизнью, не знал женщин и любил лишь тебя одну. С самого детства ты была частью моей жизни, мы выросли вместе и полюбили друг друга. И все это постепенно, естественно, без душевных встрясок, без смятения чувств. В Америке я впервые узнал женщин опытных, умеющих завлечь, очаровать. Я там с первых дней был все время в кого-то влюблен. А потом встретил Луизу…
— Питер, зачем ты мне все это рассказываешь? — прервала Синтия резко и жестко.
— Я хочу все тебе объяснить, а ты меня выслушай. Ничто не должно остаться недосказанным между нами. Ты должна меня понять!..
— Хорошо, продолжай.
Синтия, стиснув зубы, решила выслушать все до конца.
— Ты видела Луизу, — продолжал Питер, — но ты не видела ее в привычной для нее обстановке, и семь лет назад она была еще красивее, чем сейчас. Она царила в Нью-Йорке, светская львица, самая шикарная! И вот эта сказочная королева полюбила меня! Я уговаривал себя, что сделал правильный выбор, но знал, я лгу себе, а вчера осознал правду. Я потерял тебя и все, что есть в жизни дорогого.
Он произнес эти слова тихо и хрипло, наклонился вперед и положил руки на сплетенные пальцы Синтии. Она испуганно вздрогнула от этого прикосновения и замерла в неподвижности.
— Я вчера весь вечер притворялся. Наверное, это смешно, когда мужчина теряет голову, но именно это произошло со мной. Я совершенно потерял рассудок, никак не мог опомниться от счастья, когда эта блистательная женщина сказала, что хочет выйти за меня замуж.