Мальчик признался, что совершал плохие поступки, но не знает, как ему исправить ситуацию. Я объяснила, что он ведет себя, как ребенок, потому что он и есть ребенок, отчаянно пытающийся добиться любви, внимания и удовлетворения своих потребностей. После рассказа о том, как я буду действовать, чтобы помочь ему чувствовать себя в жизни лучше и увереннее, Чарли стал с нетерпением ждать начала работы. Занятия с этим мальчиком оказались в числе самых продуктивных в моей практике. (Среди всех проективных приемов, которые я использовала с Чарли, видеокамера осталась самой любимой.)

Другая моя клиентка, тринадцатилетняя девочка, тоже отозвалась на камеру сильнее, чем на любые другие инструменты. Я выписала на карточку вопросы и сказала, что у нас будет «токшоу», в котором я буду ведущей, а она – гостем студии. Под смех девочки я представила ее аудитории и, сверяясь с карточкой, начала задавать вопросы. Моя клиентка отвечала очень активно и вдумчиво. Диалог начинался очень просто: «Сколько тебе лет? В каком ты классе? – а потом, по мере того как я перебирала карточки, становился все глубже, включая в себя такие вопросы: – Можешь ли ты сказать несколько слов о том, как повлиял на тебя развод твоих родителей?» Мы просмотрели наше «шоу» на экране и снова хохотали так громко, что едва могли слышать собственные речи.

Песочница

Однажды мне позвонил молодой человек, который в пятнадцатилетнем возрасте был моим клиентом. У него были трудности с девушкой, и ему казалось, что я смогу им помочь. Войдя в мой кабинет, парень немедленно подошел к песочнице, объяснил своей девушке, как в ней работать, и описал несколько собственных песочных сцен. Я была ошеломлена! Этот мальчик, которому теперь был двадцать один год, запомнился мне как трудный случай. Он всегда проявлял сильнейшее сопротивление, на наших занятиях практически ничего не происходило, он почти не говорил. В это время он повернулся ко мне со словами: «Мне очень нравилось делать сценки на песке. Вы так мне помогли!»

Я узнала, что подростки, как младшие, так и старшие, действительно любят возиться с песком. Их воодушевляют миниатюры. Если попросить подростка сделать произвольную сценку, девочки часто изображают идиллическое, мирное местечко, а мальчики используют машинки, мотоциклы или монстров. Через некоторое время я начинаю давать более конкретные указания: сделать безопасное место на одном подносе и уголок, полный угроз, – в другом; изобразить сцену развода родителей; показать свои чувства в разных ситуациях и так далее.

Получив от меня задание изобразить развод своих родителей, пятнадцатилетний Эрик быстро приступил к работе. Он поместил фигурки мужчины и женщины в разные углы подноса и выложил стеклянными шариками некое подобие пути, начинавшегося с больших шариков и продолжавшегося шариками поменьше. Сбоку мальчик поставил фигурки, изображающие больницу: один человечек лежал на койке, а другой был на костылях. Наготове стояла машина скорой помощи. Эрик сказал: «Эти фигурки – мои мама и папа. Большие шары – наши трудности, но теперь они почти разрешились, поэтому я взял шарики поменьше. Больной в кровати – это я, потому что все эти проблемы даются мне очень тяжело. Но я уже встаю на костыли, потому что выздоравливаю, хотя еще и не совсем здоров. Скорая помощь привезла меня в больницу и готова помочь любому, кому понадобится».

Прелесть подобной работы заключается в удовольствии, которое она приносит. Кроме того, это прекрасная возможность показать собственную боль. Эрику тоже удалось выразить чувства, неподвластные словам.

Исследование противоречий

Подростков одолевают противоречия. В глубине души они испытывают одни чувства, а окружающим показывают другие. Молодой человек хочет быть независимым, но боится потерять столь необходимую ему поддержку родителей. Он испытывает смешанные чувства в отношении многих вещей и не может составить собственного мнения.

Техника «Пустой стул» часто ассоциируется с гештальт-терапией. Конечно, это просто техника, и было бы глупо думать, что она включает всю теорию, философию и практику гештальттерапии!

Занятия со стулом могут быть очень полезны и предоставляют терапевту возможность показать клиенту его ситуацию в перспективе. Одна моя клиентка шестнадцати лет рассказала, что у нее есть возможность сняться в кино. Она уже принимала участие в нескольких коротких рекламных роликах, но чтобы сняться в этом фильме нужно было оставить школу и пройти курс обучения. Девушка мечтала стать киноактрисой, и это был прекрасный шанс. В то же время ей нравилось учиться в школе, у нее было много друзей, и она не хотела бросать учебу в старших классах. Дилемма буквально парализовала ее. На одном из занятий я попросила девушку сесть на стул и рассказать мне о плюсах киносъемок. «Это часть тебя, которая больше всего на свете хочет сниматься».

После того как девушка полностью излила свое желание сниматься в кино, я предложила ей сесть на стул напротив и поговорить только о желании остаться в школе. Вскоре две части личности вступили между собой в диалог, а девушка по ходу их беседы пересаживалась с одного стула на другой. В конце концов, она замолчала. Я продолжала ждать. «Знаете, мне бы очень хотелось сниматься в фильме, но у меня будут и другие возможности сделать это. А закончить старшие классы и получить диплом я смогу только сейчас, и именно этим я и хочу заняться». Она почувствовала явное облегчение и покинула мой кабинет легкой походкой.

Я объяснила ей, что очень сложно сделать выбор, когда оба варианта имеют свои преимущества: «Было бы проще, если бы ты ненавидела школу».

Другое похожее упражнение называется «Собака сверху/собака снизу», и в нем также можно использовать два стула. Одному моему клиенту нужно было закончить важное задание и сдать его на следующий день. Но приехала бабушка, и вся семья отправлялась на праздничный обед. «Мне хочется пойти со всеми! Но я знаю, что мне следует остаться дома, чтобы закончить работу. Как бы я хотел не откладывать ее на последнюю минуту!» – стонал он. Для меня слово «следует» – красный флаг, и его появление указывает на интроекцию клиентом послания, которое может пробудить чувство негодования, парализовать работу и воспрепятствовать ее успешному завершению. Я объяснила, что «собака сверху» – это та наша часть, которая всегда указывает, что делать. Она жесткая, критичная и никогда не испытывает удовлетворения. Ей противостоит «нижняя собака». Она бунтует или становится несчастной и жалостливой. Неважно, насколько сильна «верхняя собака», выигрывает всегда «нижняя собака», ибо она удерживает нас вообще от какого-либо действия.

Я предложила клиенту сесть на один стул в роли «собаки сверху» и поговорить с собой, сидящим на другом стуле.

«Ты плохой, потому что до сих еще не сделал свое задание, надо было раньше думать! Давай принимайся за работу, или получишь ужасную оценку за весь курс. Даже и не думай ни о чем другом». В роли «нижней собаки» на другом стуле он сказал: «Я не смогу сделать задание! Я его ненавижу! Мне неважно, если я провалюсь. Я не собираюсь его делать. Я хочу побыть с бабушкой и всей семьей. Они все будут развлекаться и есть вкусные блюда, а я буду один, голодный. В любом случае я слишком запутался и устал об этом думать». Мы несколько раз проделали это упражнение, и, в конце концов, я предложила ему сесть на третий стул и рассказать мне, что же он сам намерен делать. Помолчав, мальчик тихо сказал: «Знаете, бабушка приезжает редко, и я очень люблю ее. Такой обед с семьей – это событие. Я пойду на обед со всеми, а когда вернусь, обязательно доделаю свою работу, даже если придется полночи не спать». Именно так он и поступил.