«Лодка во время шторма» (упражнение после релаксации): «Представь, что ты лодка или корабль. Ты можешь быть любым судном – каноэ, шлюпкой, океанским лайнером или субмариной. Ты находишься в воде – океане, озере или реке. Ты благополучно движешься вперед, но внезапно налетает ужасный шторм. Сверху на тебя обрушивается ливень и ураганный ветер, сверкает молния и гремит гром – это огромный и могучий шторм. Что с тобой происходит? Нарисуй себя до шторма, во время шторма и после него. Если хочешь, можешь нарисовать только картины до и после бедствия».

Эти рисунки великолепно ориентированы на терапевтический процесс: они позволяют оценить способность противостоять конфликтам и хаосу. Один четырнадцатилетний мальчик изобразил каноэ, в котором сидел сам с несколькими товарищами. После шторма приятели оказались в воде и прицепились к каноэ. Мальчик сказал: «Мы держимся за нашу дорогую жизнь. Если мы отпустим лодку, то утонем». И прежде чем я смогла что-то сказать, добавил: «Именно так я чувствую себя в реальной жизни. Я не знаю, как пережить развод родителей».

Мне бы хотелось описать еще одну технику, которую я называю «взращивание самого себя». В предыдущей главе я уже писала о ней и хотела бы привлечь к ней дополнительное внимание. У большинства из нас есть черты, которые нам не нравятся и от которых мы хотели бы избавиться. У подростков подобные чувства обострены, но они могут отказываться их признавать. Вот один из примеров подобной работы.

Я попросила Джилл закрыть глаза и подумать о той части ее личности, которая ей не нравится. «Их может быть несколько, – добавила я, – но выбери одну. А теперь нарисуй эту свою часть – смешной или странной, как тебе захочется». Когда девочка закончила, я попросила написать имя этой части ее личности на бумаге. Она написала: «Часть-обманщица».

Шаг 1

Расскажи об этой своей части. «Это часть меня, которая говорит неправду и ворует деньги у мамы».

Шаг 2

Стань этой частью. «Я – часть-обманщица. Я ворую и вру. Я знаю, что это плохо, но ничего не могу поделать. Иногда я становлюсь совсем ненормальной, но когда делаю подобные вещи, мне становится легче».

Шаг 3 Поговори со своей частью-обманщицей. Джилл, что ты о ней думаешь? «Я ненавижу ее! Она приносит только вред, а я получаю из-за нее столько проблем. Мне хочется убить ее!» Скажи ей это, Джилл. «Я ненавижу тебя! Ты приносишь мне несчастья!» – произносит Джилл, глядя на рисунок.

Примечание: Этот ответ – самый частый и самый правильный. В такой момент ребенок избавляется от энергии, а не держит ее в себе.

Шаг 4

Я попросила Джилл рассказать, как давно она чувствует присутствие этой части. «С пяти лет». (Джилл удочерили именно в пять лет.) «Расскажи мне о том времени» – попросила я. И Джилл ответила: «Ладно. Я пришла в эту семью, когда мне было пять».

Мы обсудили, каково ей было в то время. Девочка была испугана и скучала по воспитательнице из приюта, где она жила после того, как рассталась с биологической матерью, которую она практически не помнила.

Я объяснила Джилл, что в то время, когда ее удочерили, она была испугана и несчастна и стала воровать вещи, чтобы чувствовать себя лучше. Складывается впечатление, будто в ней до сих пор жива та пятилетняя девочка. Ей нужно, чтобы та маленькая девочка узнала, что она любит ее, даже когда та берет чужие вещи, и понимает, почему она это делает.

Я предложила Джилл сделать быстрый набросок своей пятилетней части личности и сказать ей эти вещи. «Всю неделю, – советовала я, – если ты что-то украдешь, говори этой маленькой девочке, что все равно любишь ее, даже зная, что она так поступает, и что ты найдешь способы облегчить ей жизнь и избавить ее от неприятностей». Девушка сказала, что ей это кажется странным, но она попробует. За всю следующую неделю она не украла ни единой вещицы и ни разу не солгала. Когда Джилл пришла на следующую сессию, мы составили список вещей, которые могли бы облегчить ее самочувствие, когда накатывало ощущение пустоты. Она назвала ванну с гидромассажем, звонок другу, прослушивание любимой музыки, письмо ко мне, рисование радуги и так далее. Мы провели много времени за обсуждением ее идей. Я предложила Джилл делать что-то из составленного списка каждый день, даже в хорошем настроении, а на следующей неделе поделиться своими ощущениями. Для ребенка важно уметь делать себе приятное, не ожидая подобной услуги от кого-то еще. Ключевой момент здесь – осознанность того, что ты делаешь.

Регрессия

Я заметила, что, приходя в мой кабинет, дети часто возвращаются на более раннюю стадию развития. Я считаю, что это положительный признак. Мне приходилось видеть, как дети школьного возраста и даже младшие подростки играли в игры для малышей или затевали игры с детьми, которые были гораздо младше их. У этих ребят не было возможности попробовать такие занятия раньше, когда они были моложе, но в какой-то момент на нашей сессии они начинают чувствовать себя достаточно безопасно, чтобы отдаться своим детским желаниям. И Джилл не была исключением. Однажды она заявила, что хочет поиграть в магазин. Она с воодушевлением разложила собранные из разных мест комнаты вещицы и игрушки на круглом столе, который мы использовали для занятий с глиной и рисования. На маленьких клейких листках девочка написала цены, а игрушечный кассовый аппарат наполнила игрушечными деньгами. Джилл вручила мне несколько монет и сказала, что я буду ее первым покупателем. Я вступила в игру, изображая экзальтированную покупательницу, выбирая и рассматривая вещи, охая и ахая и, наконец, покупая что-то. Девочка смеялась от удовольствия на протяжении всей сессии. Когда время закончилось, мы привели кабинет в порядок, а Джилл, уходя, прошептала: «Мне очень понравилось. Но не говорите никому, ладно?»

Гештальт-терапия идеально подходит для работы с детьми, переживающими горе, поскольку она ставит во главу угла директивность и фокусировку. Если ребенок, который страдает от утраты, достаточно хорошо приспособлен к жизни, курс лечения может быть довольно коротким. При длительной терапии сессии становятся чем-то вроде танца: иногда ведет ребенок, а иногда – терапевт. При кратковременной работе в большинстве случаев ведущая роль принадлежит терапевту. Ему следует установить, какая терапевтическая помощь необходима ребенку для усвоения всего, что будет происходить на занятиях, принимая во внимание возраст, способности, чувствительность и степень сопротивления ребенка. Терапевт не должен навязываться или вторгаться на территорию ребенка – он должен действовать в игровой манере и без каких-либо ожиданий.

Прежде чем начать работу с детьми, переживающими потерю, терапевт должен понять, из чего складываются утрата и горе.

Стадии горя

Элизабет Кублер-Росс (Kubler-Ross, 1973) выделила пять стадий развития реакции на смерть любимого человека: отрицание и изоляция, гнев, попытки договориться, депрессия и, в конце концов, принятие. Большинство терапевтов согласилось с предложенными ею стадиями и применяет их для работы с различными ситуациями потери. В своей замечательной книге «Слишком боюсь, чтобы плакать» (Terr, 1990) Ленор Терр обсуждает процесс скорби, описанный в трехтомном труде Джона Боулби «Привязанность, сепарация и утрата» (Bowlby, 1973–1983), выделяя в нем четыре фазы, особенно отчетливо проявляющиеся у детей: отрицание, протест, отчаяние и разрешение проблемы. По ее мнению, дети способны застревать на одной из фаз в течение очень долгого времени. Терапевт не может подталкивать клиента, чтобы тот быстрее проходил эти фазы. Однако, если сделать акцент на определенных переживаниях, это может запустить процесс возвращения к полноценной жизни.