У нас было полно дел. Я хотела привести замок в порядок до этого знаменательного события. Рентон настаивал на пышном празднестве, а это значит, будет много гостей. Их надо где-то разместить, накрыть столы для пира, устроить развлечения. Мне было важно, чтобы все прошло идеально. Третий раз я на подобное точно не решусь.

Целыми днями я носилась по дому, командуя ордой слуг. Благо их теперь было не счесть. Рентон даже нанял крестьян для разбора завалов. В общем, работа кипела. Я была всем довольна, и только одна мысль тяготила меня — я беспокоилась о маме.

Мне отчаянно хотелось, чтобы в день, когда я скажу Рентону «да» по своей воле, она была рядом. Не просто сидела в первом ряду и смотрела в одну точку, а все осознавала и радовалась вместе со мной. О лучшем подарке на свадьбу я и мечтать не смела.

— Она ведь жива, понимаешь? — сказала я Рентону за ужином. — Ее душа бродит где-то за краем и не может найти путь назад.

— Что ты предлагаешь? — нахмурился он.

Теперь мы сидели не по разные стороны стола, а рядом, и я взяла мужа за руку.

— Я хочу ее вернуть, — призналась я. — Отправиться за край, найти ее дух и соединить его с телом.

С тех пор как мы избавились от Вивьен, я не шагала за край. Рентон строго-настрого запретил. Он боялся, что я не вернусь. Он оберегал меня от всего, иногда мне казалось, что чересчур сильно.

Вот и сейчас он сразу напрягся и упрямо поджал губы. Мне знакомо это выражение лица. Про себя я называла его «никогда и ни за что».

— Нет, — покачал головой Рентон, — это слишком опасно. Ты сама можешь заблудиться. И что я буду тогда делать? Еще одного шагающего за край, чтобы тебя вытащить, я вряд ли найду.

— Я буду осторожна, обещаю.

— Забудь. Этому не бывать, — он встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.

Мой мужчина — невероятно упрямый человек, но и я ему не уступаю. Рентон ведь не думает, что я буду во всем его слушаться? Если так, то у меня для него сюрприз.

И все же действовать за спиной мужа я не хотела, хоть и могла. Этот вариант я оставила на крайний случай, а пока прибегла к уже знакомой тактике — к женским уловкам и хитростям.

Следующие дни я вела партизанскую войну. Я тяжело вздыхала. Так часто, как только могла. Всем своим видом я демонстрировала, как несчастна. Даже приготовления к свадьбе перестали меня радовать. Какой в свадьбе толк, если самого родного для меня человека все равно не будет рядом? Именно так я и ответила Рентону, когда он спросил, что со мной.

Через неделю моих вздохов и дурного настроения он сдался.

— Хорошо, — проворчал Рентон, — я позволю тебе шагнуть за край.

— Спасибо! — я бросилась ему на шею и крепко поцеловала.

На поцелуй он с удовольствием ответил, но стоило его прервать, как Рентон заявил:

— Ноу меня есть условия. Во-первых, это будет твой последний шаг за край.

Я согласно кивнула. Не так уж я люблю мир мертвых, чтобы бороться за право посещать его.

— А, во-вторых, я пойду с тобой, — продолжил он.

Вот тут я напряглась.

— Для человека без дара так часто ходить за край может быть опасно, — заметила я.

— Не опаснее, чем тебе искать мать в мире мертвых. Возражений я не принимаю. Или мы идем вместе, или не идем вообще.

Пришлось согласиться. Я хорошо знаю мужа — он от своего решения не отступит.

Так уж вышло, что данное Рентону слово я невольно нарушила. Далеко не единожды я шагнула за край в тот месяц. Найти маму было непросто, и на это ушло время.

Я возвращалась в мир мертвых снова и снова. До тех пор, пока однажды не встретила ее.

— Мама! — я не могла поверить своим глазам. Я отыскала ее! Это было похоже на чудо.

— Авета? Это ты? — она не сразу узнала меня. — Ты так изменилась. Сколько я здесь?

— Уже несколько лет, мама. Но я пришла за тобой, мы вернемся в мир живых.

Я безумно боялась, что из моей затеи ничего не выйдет Душа мамы не сияла. В ней не было ни цвета, ни красок. Но ее тело жило! Просто они с душой потеряли связь. Ту нить, что соединяла их. Мне предстояло ее восстановить.

На это понадобилось время. Сеанс за сеансом я по крупицам плела эту нить. Душа мамы оживала прямо на глазах. Когда она достаточно окрепла, я соединила ее с телом.

У меня получилось. Это был успех. Наконец, я обняла маму и ощутила ее ответные объятия. Конечно, ей пришлось нелегко. Она была вынуждена заново всему учиться. Воспоминания возвращались к ней постепенно. Но прогресс был, мама шла на поправку, а я снова могла больше времени проводить с Рентоном.

— Спасибо тебе, — поблагодарила я его на вечерней прогулке.

— За что? — удивился он. — Ты сделала все сама.

— Ты поверил в меня. Это важно.

— Ну хорошо, — хитро улыбнулся он. — Раз я такой молодец, то заслужил награду.

Я рассмеялась. Знаю я, чего он хочет.

Весь этот досвадебный период мы продолжали жить отдельно, в разных спальнях. На этом настоял сам Рентон. Он ухаживал за мной так, будто я, в самом деле, была невестой. Он говорил, что хочет восполнить для меня все то, чего я лишилась из-за поспешного брака.

Мы ходили на свидания, держались за руку, разговаривали. Максимум, что Рентон себе позволял — поцелуи. По правде говоря, ими он даже злоупотреблял. Впрочем, я была не против.

Вот и сейчас я сама обвила руками его шею, привстала на носочки и поцеловала в губы. Рентон откликнулся мгновенно. Обнял меня за талию, привлек ближе и углубил поцелуй. Каждый раз он целовал не так, как прежде, открывая для меня все новые и новые грани страсти и удовольствия. Должна признаться, я уже с нетерпением ждала первую брачную ночь, предвкушая нашу близость.

— Ты говорил, что после свадьбы хочешь отправиться в путешествие, — напомнила я, когда разговор возобновился. — Расскажешь куда?

Рентон нахмурился, припоминая собственные слова, а потом признался, заставляя меня покраснеть:

— Рядом с тобой мне сложно думать о чем-то кроме поцелуев.

Откровенность Рентона подкупала и одновременно смущала. Но таков мой муж. Он всегда был предельно честен со мной.

Вскоре после этого разговора настал тот самый день. На мне было великолепное свадебное платье. Белое, с пышной юбкой и цветочными узорами. В мои распущенные волосы были вплетены жемчужины.

— Ты самая прекрасная невеста на свете, — сказала мама, утирая слезу.

Я тоже так расчувствовалась, что едва не заплакала. Конечно, от счастья.

В тот момент мне удалось удержать слезы. Зато несколько соленых капель скатились по щекам, когда я уже была в соборе и шла к Рентону по проходу. То, с каким восхищением и любовью он смотрел на меня, заставляло мое сердце биться чаще.