А я прошел мимо Витьки – не глядя! – и сел рядом со своим рюкзаком. И все думал – мне померещилось, что у девчонки глаза фиолетовые, или на самом деле такой цвет бывает?

Ехали еще часа полтора, потом свернули на разбитую проселочную дорогу. Нас ужасно трясло и мотало, и на какой-то развилке водитель выругался и сказал, что по такой дороге дальше не поедет – оси полетят. Тогда вожатая нахмурилась, вышла из автобуса и пошла по дороге одна. А вокруг – ни души, только поля слева и справа. Я не понял, может, нам тоже надо выходить? Может, мы уже приехали? Но ребята сидели спокойно, а водитель развернул автобус.

Ладно, подождем.

Витька встал и вышел из салона на улицу. Он прошел рядом с моим окном, присел поправить кроссовок, и вдруг поднял голову и подмигнул мне! Я подался к окну, а он слегка нахмурился, чуть качнул головой и снова подмигнул. И пошел обратно. Никто на это даже внимания не обратил, только девчонка посмотрела на него, когда он входил обратно.

Я откинулся на сиденье. Ничего не понятно! Вернее, теперь ясно – Витька меня узнал, но почему-то нельзя, чтобы об этом кто-то догадывался. Может, в лагере он наконец все объяснит? И еще мне стало интересно: что это за спонсоры такие, которые набирают в лагерь ребят, чьи родители работают в совершенно разных местах?

Автобус стоял довольно долго, но наконец на горизонте показались две фигурки – вожатая и парень лет десяти с рюкзаком. Значит, это за ним она ходила по разбитой дороге. Наверное, там люди живут?

Они подошли быстрым шагом и только вошли, как водитель завел движок и закрыл двери. Мы снова поехали.

Странная это была дорога. Нас бросало из стороны в сторону, за окном опускались сумерки, и все молчали. Только ощутимо росло напряжение.

Девчонка смотрела в окно, и мне показалось, что она опять плачет. Да и мальчишки сидели так, словно их не в лагерь везут, а, по крайней мере, – к зубному. И сейчас всем будут драть зубы без заморозки. Мне тоже стало не по себе.

«В крайнем случае – сбегу», – решил я и успокоился. В самом деле, маскироваться я умею, и еще – мне показалось вдруг, что тот продавец отдавал мне бутылку с газировкой так, как будто я с ним расплатился полностью. Может, я еще что-то уметь стал? Например, внушение?

Страшно захотелось посмотреть в книге, не появилось ли там новых страничек, но не доставать же ее при посторонних!

Наконец, в уже сгущающихся сумерках, мы въехали на огороженную высоким забором территорию. Смутно темнели одноэтажные домики, и только впереди, в одном из них, горел свет. Автобус остановился на площади, и водитель открыл дверь.

– Вадим Семенович, вы останетесь? – спросила вожатая.

– Нет, Машенька, – с сожалением ответил он. – А то ночь застанет.

– Не успеете, – тревожно предупредила она.

– Постараюсь. Бензина хватит, буду гнать.

Он тут же уехал, а Маша вздохнула и пошла к светящемуся домику. Там она с кем-то переговорила и вернулась не одна. С ней шел высокий мрачный человек. Он пристально осмотрел нас, кивнул и сказал:

– Столовая будет здесь. Завтра. А сегодня поедите в комнатах, там есть чайники, вам принесут бутерброды. Располагайтесь сами. Сотовой вышки тут нет. Если нужно позвонить, у меня есть спутниковый телефон.

И ни слова ни о распорядке дня, ни о том, чем мы тут будем заниматься. И вообще – Карабас-Барабас какой-то. От этого сравнения мне стало весело, я фыркнул, а все изумленно на меня посмотрели и как будто даже отшатнулись! Мне стало не по себе и сразу расхотелось смеяться.

Ну и попал же я! Хорошо еще, что Витя тоже тут. Но он стоял и на меня не смотрел вовсе.

– Вы будете жить в том доме, – махнул рукой человек в сторону длинного здания с терраской. – Мальчики в левом крыле, а Маша с Виолой – в правом.

Меня как гантелей огрели: Виола! Тоже Виола… или это та самая?!

И неожиданно я все понял: у девочки из английской школы вчера отец попал в больницу в коме. Виола – учится в этой школе. Значит, это был ее отец? Так вот почему она такая заплаканная!

Словно туман рассеялся перед глазами: никакие это не спонсоры. Это – Волки! И это они собрали всех Волчат в одном месте. Но зачем?

Может, они думают, что Ворон начнет нападать на Волчат и в реальном мире, и надеются, что здесь смогут их защитить? Тогда понятно.

А если все не так?

Если они хотят приманить его сюда и попробовать убить? Тоже неплохо, но вот загвоздка – кто кого одолеет? И еще – если взрослые заснут навсегда один за другим, то мы останемся в конце концов тут одни, без еды, без карты! Нам даже не выбраться отсюда!

Мы двинулись к домику, а я никак не мог решить, что же делать? И еще я не понимал, почему все молчат, раз тут все свои? Почему Витька делает вид, что меня не знает?!

В доме оказались небольшие комнатки, в одной две кровати, в другой – четыре. Нас как раз шестеро парней. Я сразу бросил рюкзак на койку в комнате, где две кровати. Не люблю, когда рядом много незнакомого народа.

Маша позвала всех забрать белье, а когда я вернулся со своей стопкой, на соседней кровати уже сидел Витька.

– Ну, здравствуй, – сказал он мне, когда я закрыл за собой дверь.

– Привет, – сдержанно ответил я.

– У Виолы отец в Логове остался. Вчера, – неожиданно сообщил он.

– Я знаю.

Он как будто удивился, что я это знаю.

– Уже много народа там осталось, – сказал я. – А Волчата – тоже остаются?

– Они дольше выдерживают. Намного дольше. А тебе вообще нечего бояться – ты ведь туда не приходишь.

Он это так сказал, как будто я во всем виноват. Как будто это я виноват в том, что отец Виолы остался в Логове.

– Я не знаю, почему не прихожу. Я думал, меня Лес не принимает.

– Мама говорит, что ты умеешь не приходить. Это даже не все взрослые могут, но ты умеешь.

– Наоборот, я хочу попасть в Лес, у меня просто не получается! – объяснил я, но Витька мне не поверил.

Я разозлился. С чего это я должен оправдываться?

– Не ныть надо, а с Оборотнем разобраться, – выпалил я. – А то сидят, жмутся по пещерам – ах, Оборотень! Ах, Тень! Нет, чтобы собраться всем вместе и навалять ему. Есть же способ!

– А ты его знаешь?

– Знаю!

И я пошел искать туалет. Не потому, что очень надо, – просто если бы я остался в комнате, то пришлось бы говорить, как можно справиться с Вороном. А на самом деле я еще ничего не знал.

В домике туалета не оказалось. Здесь всего и было-то четыре двери: две наши спальни, одна, в которой располагались Маша с Виолой – туда я не стал заходить, и еще одна комната, где нам выдавали белье. Там еще какие-то коробки стояли и валялись матрасы. И все. Значит, это летний лагерь, в котором туалеты на территории.