Многие сталинские соратники чуть-чуть не дожили до ста лет. Помимо природного здоровья от всех испытаний их спасали устойчивая нервная система и полная безжалостность. Ни самоубийство брата, ни ссылка жены, ни арест сына не могли нарушить их олимпийского спокойствия, поколебать готовности служить Сталину.

Зачем геронтологи ездят на Кавказ и просят горцев поделиться секретами своего долголетия? Надо понять, как эти люди чуть-чуть не дотянули до ста — Молотов, Маленков, Ворошилов, Каганович? Работа без отдыха, ночные бдения, переменчивый нрав хозяина, низвержение с Олимпа — как они все переносили?

Вероятно, спасало полное отсутствие совести, чести, сострадания к чужим несчастьям и чувства собственного достоинства… На трибуне мавзолея лица казались такими значительными, жесты — исполненными особого смысла. При ближайшем рассмотрении эти люди тусклы и жалки.

Наверное, должны быть произнесены слова о банальности зла, о том, что компания серых и бездарных чиновников может уничтожить миллионы людей. Но эти слова только кажутся объяснением.

Все они всего лишь исполняли приказы. Но кому бы Сталин отдавал приказ, если бы не Берия? Не Молотов? Не Каганович? Не Маленков? Не Ворошилов? Не Хрущев? Не придется ли, чтобы огласить весь список, назвать еще сто с лишним миллионов фамилий?

Нет, нет, нет! Никто не желает быть в этом списке. Взгляд окрест приносит облегчение: мы — не чудовища. Или по крайней мере не такие чудовища. Нас искушали, и мы всего лишь поддались искушению. Вердикт: невиновны…

В юном возрасте Вячеслав Михайлович Молотов (настоящая фамилия Скрябин) оказался в одном из социал-демократических кружков, где изучали Марксов «Капитал». Во время первой русской революции его включили в «химическую группу», которая пыталась делать взрывчатку для боевых отрядов партии. Скрябин работал среди учащейся молодежи, настраивал школьников против администрации. В марте 1909 года он был арестован, но ему сильно повезло: нравы в Казанской тюрьме, где он сидел, были настолько свободными, что в камере он получил возможность продолжить образование.

Осенью его выслали на два года в Вологодскую губернию. Молотов играл в ресторане на скрипке, ему платили рубль в сутки и кормили бесплатно. Купцы вызывали музыкантов в отдельные кабинеты, заказывали романсы. В благодарность угощали музыкантов кофе с ликером. Музыкальные увлечения Молотова стали предметом насмешек со стороны товарищей по политбюро.

«Я не могу оценить, насколько хорошо он играл на скрипке, но я слышал, как он играл, — вспоминал Хрущев. — Сталин иной раз подтрунивал над ним в этой связи, иногда просто издевался. Когда Молотов был до революции в ссылке, то пьяные купцы в ресторане зазывали его. Он играл им на скрипке, а они ему платили. Молотов говорил:

— Это был заработок.

Сталин же, когда раздражался, бросал Молотову:

— Ты играл перед пьяными купцами, тебе морду горчицей мазали.

Тут я, признаюсь, был больше на стороне Сталина, потому что считал, что это унижало человека, особенно политического ссыльного. Играет на скрипке и ублажает пьяных купцов! Можно ведь было поискать материального самообеспечения и другим путем…»

В Вологде Молотов сдал экзамены за полный курс реального училища и, когда истек срок ссылки, перебрался в столицу. Поступил на экономическое отделение Политехнического института. Лекции посещал редко, но экзамены сдавал, чтобы не выгнали и не забрали в армию. Воинской службы пытался избежать всеми силами.

Большевики привлекли его к работе в газете «Правда». Здесь он впервые напечатался под псевдонимом Аким Простота. Псевдоним Конст. Молотов он поставил на брошюре «Как рабочие учатся строить свое хозяйство», которая вышла в Петрограде в 1919 году. Псевдоним стал фамилией.

После Октябрьской революции начинается стремительная карьера Молотова. Сначала он председатель совета народного хозяйства Петроградского района. В 1919-м — председатель исполкома в Нижнем Новгороде, затем секретарь губкома в Донбассе. В 1920 году его сделали секретарем ЦК компартии Украины. В 1921-м он приехал в Москву на X съезд, и его сразу избрали кандидатом в члены политбюро, членом оргбюро и одним из трех секретарей ЦК Российской коммунистической партии большевиков.

Ленину понравились исполнительность, старательность, кабинетная работоспособность Молотова. Говорят, что в узком кругу он именовал Вячеслава Михайловича «каменной задницей» и «самым твердолобым из большевиков». Такие люди не ходили у Ильича в любимчиках, но Молотова он считал полезным. Для Сталина, напротив, Молотов стал самым желанным подручным. Вячеслав Михайлович, в отличие от других, сразу же сделал ставку на Сталина. И выиграл — жизнь и карьеру.

Первое поколение советских лидеров не считало Молотова соперником. Он не отличался талантами, не ораторствовал на митингах, не умел владеть вниманием толпы, горячить ее громкой фразой. Вообще говорил плохо, заикался. Его помощник Владимир Иванович Ерофеев рассказывал мне, как однажды поинтересовался у Молотова, почему тот взял себе псевдоним, ведь Скрябин — такая хорошая фамилия. Вячеслав Михайлович ответил, что ему трудно было ее произносить, а Молотов — выговаривал легко.

Сталин любил поиздеваться над товарищем-заикой. Однажды сказал поэту Сергею Владимировичу Михалкову, автору советского гимна:

— Перестаньте заикаться! Вот я сказал Молотову, чтобы он перестал заикаться, он и перестал.

Молотов делал вид, что ему очень смешно. Невысокого роста, полный, неулыбчивый, в пенсне, Вячеслав Михайлович не был, как теперь говорят, харизматическим лидером. Но у него нашлись иные достоинства. Он во всем брал сторону Сталина и помогал ему очистить аппарат от противников и оппонентов.

Борис Бажанов, бывший секретарь Сталина, писал о Молотове: «Чрезвычайно работоспособный бюрократ, работающий без перерыва с утра до ночи. Добросовестный, спокойный, выдержанный, не отказывался ни от какого поручения». Бажанов описал заседание политбюро, на котором Лев Троцкий громил «бездушных партийных функционеров, которые каменными задами душат всякое проявление свободной инициативы и творчества трудящихся масс».

Молотов, поправляя пенсне и заикаясь, ответил:

— Не всем же быть гениями, товарищ Троцкий.

В 1925 году Молотова хотели избрать генеральным секретарем ЦК Украины. Он отказался. Вместо него поехал Лазарь Моисеевич Каганович. В те годы между ними шло негласное соперничество за право быть вторым человеком в партии и в стране. После перехода Молотова в 1930 году в правительство Каганович унаследовал от него все партийные дела. Но Молотов оказался умнее, образованнее, полезнее. Он сделал так, что Сталин предпочел его, и не ошибся.

«Молотов фактически был заместителем Сталина по партии, — пишет доктор исторических наук Олег Хлевнюк. — Он управлял всеми партийными делами, в том числе деятельностью политбюро в отсутствие Сталина… Между Сталиным и Молотовым в этот период существовали особо близкие, доверительные отношения. Можно сказать, что Молотов был главным, особо доверенным соратником Сталина».