Чай был выше всяких похвал — легкий, душистый и освежающий. Смакуя напиток, Макси и Ричард с удивлением размышляли, почему этот сорт, выращиваемый в южных районах, никогда не идет на продажу. С другой стороны, молодые Хордуны жили в Китае уже почти пятнадцать лет и прекрасно понимали, что, даже несмотря на свободное владение Ричарда китайским языком и связи, которыми они обзавелись благодаря Чэню, им было позволено скрести лишь по поверхности китайской почвы, но никогда не дозволялось копнуть глубже — туда, где крылось подлинное богатство.

Ричард сделал еще один глоток и вновь подивился вкусу. В конце концов, именно страсть англичан и жителей Америки к чаю положила начало всей торговле с Китаем. Он допил чай и с улыбкой огляделся вокруг.

— Что, братец? — осведомился Макси.

— Парча и пальто, жилетка и часы на цепочке, надменность и бравада не могут скрыть негодяя, сидящего внутри всего этого.

— Прибереги абстрактные рассуждения для своих дневников. Аукционист уже готов начать.

В Лондоне Врассуны в течение нескольких месяцев натаскивали аукциониста, как проводить торги. Делать это следовало таким образом, чтобы самые лакомые куски шанхайской собственности попали в руки Врассунов по минимальной цене. Первый участок, выставленный на торги, представлял собой на первый взгляд малозначащий клин земли, упирающийся острием в реку Хуанпу, а более широким основанием доходящий до северной части Старого города. Этот участок интересовал Врассунов, поскольку он перекрывал доступ к Сучжоухэ. Он также рассекал надвое потенциально важный для торговцев путь, который они называли улицей Кипящего ключа. После долгих дискуссий было решено, что этот участок будет выставлен на торги первым и должен непременно достаться Врассунам.

Аукционист снова прочистил горло.

— Доброе утро, джентльмены. Чай был хорош, очень хорош. А теперь я предлагаю начать с чего-нибудь маленького — для разминки, так сказать. — Он указал на клинообразный участок на карте. — Какую цену я услышу за этот кусочек столь странной формы?

Макси почувствовал, как напрягся сидевший рядом с ним Ричард, но, прежде чем тот успел хоть что-то сказать, аукционист ударил молотком по столу и объявил:

— Начнем со стартовой цены в двести фунтов. Дает кто-нибудь двести фунтов?

Макси увидел, что человек Врассунов собирается поднять руку, но в тот же момент сбоку раздался голос Ричарда:

— Пять тысяч пятьсот фунтов.

По складу пронесся дружный выдох. Пять тысяч фунтов! Это была треть выручки от удачного торгового рейса клипера вдоль китайских берегов.

— Пять тысяч пятьсот фунтов. Очень щедро с вашей стороны, сэр. Пять тысяч пятьсот фунтов… Пять тысяч пятьсот фунтов… — растерянно повторял аукционист, явно не зная, что делать дальше.

— Пять тысяч пятьсот фунтов — раз! — выкрикнул Ричард, подсказывая аукционисту необходимые действия.

— Раз… — промямлил тот вслед за ним, часто дыша. На лбу бедняги выступили крупные капли пота, словно у него начался приступ лихорадки. — Два…

— Шесть тысяч фунтов!

Раздраженный голос принадлежал представителю Врассунов.

Аукционист улыбнулся и повернулся к Ричарду:

— Шесть тысяч фунтов, сэр. Ваше слово. Услышу ли я шесть тысяч пятьсот?

Макси посмотрел на брата. Ричард сидел совершенно неподвижно.

— Может, шесть тысяч сто фунтов, сэр?

Ричард по-прежнему не шевелился, но Макси чувствовал, что его брат внутренне улыбается.

— Шесть тысяч пятьдесят фунтов, сэр?

На лице Ричарда расцвела широкая улыбка, и человек Врассунов вдруг вскричал:

— Эй вы! Так вам нужен этот чертов участок или нет?

Ричард медленно повернулся к сопернику и произнес только одно слово:

— Нет.

Представитель Врассунов побледнел. Хозяин не любил, когда его деньги бросали на ветер.

Аукционист вновь растерялся и, чтобы обрести почву под ногами, вернулся к заготовленному сценарию.

— Шесть тысяч фунтов предлагает Торговый дом Врассуна. Шесть тысяч фунтов — раз. Шесть тысяч фунтов — два. Продано Торговому дому Врассуна! То есть, простите, Британской восточно-индийской компании.

Ричард повернулся и пошел в заднюю часть большого зала. Макси последовал за ним.

— Эй! Что это было, братец?

— Этот аукцион — сплошное жульничество, Макси. Врассуны были намерены заполучить участок любой ценой, я лишь сделал так, чтобы цена была повыше. Аукционист — их человек, порядок выставления участков на торги — их идея. Здесь все заранее подстроено.

— Так мы будем покупать хоть какую-нибудь землю? Мы же собирались построить здесь магазин.

— Мы это сделаем, Макси, но только не по гнилым правилам Врассунов. Кроме того, пока не выплачен остаток долга «Барклаю» за те долбаные пароходы, которые мы потопили, у нас не так много наличных, с которыми можно работать. Поверь мне, Макси, сейчас у нас нет такой уж острой нужды в земельной собственности. Мы можем использовать Чэня в качестве компрадора,[35] он же предоставит столь нужный нам выход к воде через принадлежащие ему причалы. В данный момент деньги нужны нам для других, более важных дел. Возможно, лет через десять мы выкупим эту дорогую недвижимость за гроши, а пока побережем деньги и будем покупать только то, что стоит дешево.

Именно это и делал Ричард, пока день не перешел в ранний вечер. Денты и Олифанты сражались друг с другом, «Джардин Мэтисон» схлестнулась с Врассунами за лучшие участки земли, и даже школьная дружба между Дентом и Маккалумом из «Джардин Мэтисон» не помешала им сцепиться в схватке, упрямо повышая цены на участки, которые они возжаждали. «Возжаждать» — самое подходящее слово для того, чтобы описать чувства, владевшие участниками аукциона.

Когда последние были готовы прерваться на обед, склад неожиданно для всех наполнился ревом труб, гулкими ударами гонга и звоном цимбал. Дверь распахнулась и, сопровождаемый всей этой какофонией, в зал вошел мандарин в конической шапочке со свисающей с шеи пайцзой[36] — табличкой, на которой золотыми иероглифами была написана высокая должность сановника. Из всех присутствующих один только Ричард знал: лиловое одеяние из чжэньцзянского шелка — знак того, что сановник явился сюда прямиком от маньчжурского двора в Пекине. Рядом с ним шел молодой китаец хань.

Мандарин заговорил голосом, полным ярости. Молодой человек пытался переводить его слова на английский, но его лингвистических познаний явно не хватало. Было ясно одно: мандарин недоволен. Очень недоволен.