– Пока еще рано. Квотербек начинается с ног. Давай посмотрим, что у тебя с ними.

Парень поднял ноги, пробуя вес ботинок, и посмотрел на мои старенькие.

– Я разные носил – эти не самые легкие.

– Как раз то, что надо. – Я кивнул в сторону Одри. – Претензии к ней.

– С ними, наверно, какая-то история связана, а?

– Я бегал в них в школе, думал, что дополнительный вес добавит быстроты. Так и получилось. Когда поступил в колледж, тоже в них бегал, но потом выиграл Хайсмена и, наверно, немного возгордился. Перестал носить ботинки, и в том же году мы проиграли в национальном чемпионате. – Я пожал плечами. – На следующее утро Одри изменила мой тренировочный график, чтобы избежать встречи с репортерами, и договорилась, чтобы на поле меня ждал Родди и… – Я посмотрел на ботинки. – Когда в три ночи зазвонил будильник, они уже стояли рядом с кроватью. С тех пор надевал на каждую тренировку и бегать стал быстрее.

Ди улыбнулся.

– И ты бросил тот бексайд Родди. В угол. На сорок семь ярдов. Три защитника. Один из трех лучших розыгрышей десятилетия.

– Ну… – Я посмотрел на Одри. – Ничего бы не было без десяти других парней и одной девушки.

Ди положил мяч рядом со шлемом, давая понять, что готов. Я взял мяч и вложил ему в руки.

– Следующие восемь недель ты его из рук не выпускаешь. Увижу тебя без мяча, увижу, что ты его бросил, – пожалеешь, что попался.

Он попался.

– Да, сэр.

– Есть – с мячом, спать – с мячом, в туалет – с мячом. Без него ты можешь быть только в одном месте – на работе. Согласен?

– А в душ?

– Держи над головой.

– Сурово.

– Это я только разогреваюсь. Пошли.

Мы потрусили по дорожке, ведущей от домика к железнодорожным путям. Одри ехала рядом, иногда чуть отставая, на второй передаче. Сказать, что она мастерски владела мотоциклом, было, наверно, нельзя, но в свое время, сопровождая меня, она намотала на нем сотни миль, так что в указаниях не нуждалась.

Ди копировал каждое мое движение. Я поднялся на насыпь и побежал по шпалам, наступая на каждую. Так мы пробежали одну милю и пошли на вторую. Ди делал все, как я. Повторял один к одному. На третьей миле я перешел на более длинный шаг. Ди последовал моему примеру. На бегу я говорил с ним о защите, нападении, комбинациях и возможных ситуациях против разных построений защиты. Мне хотелось выяснить, что он знает и умеет ли анализировать и общаться с партнерами в условиях физического стресса.

У него получалось. Парень был сообразительный. И, конечно, те часы, что они с Одри просматривали старые записи, не прошли даром.

На четвертой миле мы повернули назад. Мой ножной браслет, несколько унций дополнительного веса, натирал кожу внизу голени. Перед пробежкой я обмотал его клейкой лентой и закрепил шнуровкой, чтобы не прыгал, но теперь повязка ослабла. На шестой миле мы немного сбавили и перешли на прыжки со шпалы на шпалу. Потом попробовали со скрещением ног, потом со скачками. Поначалу парень сбивался и даже спотыкался, но в конце концов нашел нужный ритм и уже не отставал.

Одри постоянно держалась поблизости. Лица ее я не видел – приходилось смотреть на шпалы. Я просто знал, что она рядом. Судя по всему, ее интересовал Ди, а вот интереса ко мне она не выказывала.

Мы свернули с железнодорожных путей. Ди уже тяжело дышал, но скорости не сбавлял, и я погнал его дальше. Мы пробежали через свалку, между стенами спрессованных машин, и в конце ее оказались у подножия Ведра. Я указал на вершину.

– Каждая пробежка заканчивается там.

Парень не отставал ни на шаг. Уставшие, хватая ртом воздух, мы оставили Одри внизу и помчались вверх. После первого подъема Ди немного сбился с ритма. Я чуточку сбавил, положил руку ему на спину и слегка подтолкнул. Он задержал дыхание и прибавил. Я перешел на прежний режим. Мы преодолели три четверти подъема, когда Ди выдохся, что было кстати: я хотел знать его уровень. А еще – может ли он превзойти себя. Я прибавил в последний раз, и он отстал на пару шагов. Я подождал и побежал рядом с ним. Ткнул его плечом в плечо.

– Нет. Не сейчас. Если хочешь стать чем-то большим, что ты есть сейчас, держись рядом со мной. Знаю, ты устал, но меня это не касается. Отдышишься наверху. Хочешь стать лучше? Если да, то считай, что это начало. – Он выдал все, что мог, и ни разу не пожаловался.

На вершине Ди согнулся и постарался перевести дух, но при этом продолжал смотреть на меня. Ждал, что будет дальше. Рано или поздно каждый квотербек сталкивается в игре с таким моментом, когда все летит к чертям и выходит из-под контроля. Обычно такое случается в четвертой четверти, когда он устал и сил уже не осталось, когда все болит и тело в синяках, когда мозг требует одного: упасть и отключиться. Остановить мучителя. Одри верила в Ди, и это многое для меня значило, но я должен был сам увидеть, что в нем есть. Как говорят, насколько глубок его колодец. Сможет ли отвечать мне, когда все его мысли будут только об одном – выйти? И важно ли это все для него? Я хотел знать, что для него важнее, быть квотербеком или играть квотербека.

Кому-то такое истязание в первый день тренировок может показаться жестоким, но я не хотел понапрасну тратить время – свое и ее, поэтому и гонял парня, пока у него кости не затрещали. Вот этого момента я и ждал. А когда дождался, когда его тело сделало все, что могло, увидел, что он не раскис, а смотрит и слушает меня.

Тренировкой этого не добьешься. Парень хотел играть квотербека.

После того как он перевел дыхание, мы сбежали вниз. Ди уже стал переобуваться, но я остановил его:

– Не сейчас. Отдохни.

Парень с облегчением улыбнулся.

– Что? Вымотал я тебя, старичок?

Я рассмеялся.

– Иди домой, поешь. Первым делом заправься протеином. Начни с чего-нибудь легкоусвояемого вроде яиц. И мне наплевать, нравятся они тебе или нет. Отныне яйца – твой лучший друг. Потом сложные углеводы, никакого сахара, никаких белых углеводов. Напитки: побольше жидкостей, но только не содовые, не молоко. Пей больше воды. Что-нибудь с электролитами. От молочных продуктов держись подальше: они тебе не друзья.

Ди сел, потом лег на спину. Рассмеялся.

– Круто… – Он показал на железнодорожные пути, потом на гору. – Одними электролитами не обойтись. Мне понадобятся носилки и хирург.

Я повернулся к Одри. Она на меня не смотрела. Я ждал, когда же посмотрит, но она заупрямилась.

– Нельзя тренировать машину, которая устает или работает вхолостую. Мне нужно, чтобы он высыпался, ел и пил то, что следует, и чтобы ты это контролировала. Похоже, он еще не делал с собой ничего такого, о чем я собираюсь его попросить.

Одри бесстрастно кивнула. В объяснениях она не нуждалась, потому что все это знала. На самом деле я обращался через нее к нему, чтобы он понял – то, что я делаю, будет занимать двадцать четыре часа в сутки. Позиция квотербека – особенная. Уходя с поля, он не перестает быть квотербеком. Что ест, когда и сколько спит, сколько пьет, что попадает в его организм – все имеет значение.