Я чувствую к ней больше, чем могу себе позволить. Больше, чем готов признаться самому себе.

Мое проклятие. Ведьма. Мeligim. Shaitanah.[21]

Маленькая, совершенная девушка, словно созданная для меня. Коварная, неверная…

Безумная, смелая. Сумасшедшая.

Я скольжу взглядом по ее груди, вспоминая, насколько красивой она выглядит без одежды. Идеальная. Для меня.

В комнате становится душно, и я вижу, как на лбу Мэл блестит испарина. Я и сам горю. Мелодия набирает тональность, вместе со скоростью моего пульса. Ее глаза сверкают, глядя в мои, но не сразу я понимаю, что их блеск – вовсе не очередной воинственный вызов, а слезы, которые она сдерживает из последних сил. Я опускаю взгляд вниз, глядя на осколки, залитые кровью. Проучить, напугать, я не думал, что она осмелится, сможет вытерпеть так долго. Околдованный ее танцем, я забыл…

– Хватит. Стой! – кричу я, вскакивая на ноги. Протягиваю руку, хватаю ее за запястье и тяну на чистый, непокрытый стеклами, пол. С губ Мэл срывается судорожный вздох, когда ее ступни касаются прохладной поверхности. Я держу Меланию за плечи, не позволяя осесть на пол. Меня трясет, как в лихорадке, и я не знаю, что за чувство заставляет тянуть ее к себе сжимая в объятиях, и качать, как ребенка, шепча, бессмысленные теперь, слова утешения. Она безвольно обвисает в моих руках, прижимаясь щекой к груди, прямо напротив раны. Но мне не больно, и, даже когда соль от ее слез попадает на кожу, я не чувствую ничего, кроме глубокого раскаянья.

Боль… все грани невыносимой боли, пульсирующей в каждой клетке. Не знаю, как еще могу стоять. Горячая, мучительная, агонизирующая боль поднимается из разрезанных ступней, распространяясь обжигающей волной по всему телу. Боль, которую я никогда не ощущала прежде, и вряд ли когда-нибудь испытаю еще.

Мне кажется, что я горю заживо. Все кости в теле вот-вот переломаются, раскрошатся, потому что организм просто не вынесет таких адских мук. Каждая клеточка моего тела умирает изнутри, рассыпается на атомы. Но есть кое-что гораздо хуже… моя душа превращается в развалины куда быстрее, погибает в руках Джареда, покидает меня вместе со слезами, когда я утыкаюсь в его грудь. Прямо в то самое место, где нанесла рану.

Душа больше не может переносить таких физических издевательств, плачет, надрывается, сжигает, оголяя последние нервы… спасает себя, как может. И хочет, мечтает выбраться из тела, подверженное таким страданиям… незаслуженно, несправедливо, нечестно. Только бы больше не чувствовать такой боли.

Никогда.

Джаред прижимает меня к своей груди, но радости от запоздалого прилива нежности я не испытываю. Я будто бы закрываюсь в невидимый кокон, выстраивая между мной и этим мужчиной огромные стены, ментальные… он никогда их не разрушит теперь. Он может заставить меня станцевать для него еще сотни тысяч раз, но я не позволю подобраться ко мне снова. Мысленно закрываю все двери в то, что раньше называлось моим сердцем, на крепкий засов. Пытаюсь дышать, восстановить запасы жизненной энергии…

Вся моя сила была брошена на то, чтобы станцевать проклятый танец и не издать ни звука. Не сломаться.

Наверное, стоило проявить слабость, сдаться. Но как я могла? В его взгляде все было написано: не будет никакого помилования. Он вошел в мою комнату с таким видом, словно всю неделю предвкушал смертную казнь для меня.

Никогда не забуду выражение его лица – надменная маска палача, уродующая точеные, некогда красивые для меня, черты.

Я не знала, что нужно сделать, чтобы Джаред, наконец, хоть что-нибудь осознал. Шестым чувством, я ощущала, что Саадат, на самом деле, не хочет моей казни. Что-то заставляет его уничтожать меня, будто он боится… боится признаться себе в том, что я – что-то большее, чем наяда, чем девушка на один раз, чем «невидимка», какой была для него в Йеле.

Что же его так ранило? Почему он стал таким жестоким? Кто он такой?!

Я бы хотела узнать ответы на эти вопросы еще полчаса назад. Но теперь… мне плевать. Плевать мне, что его ранило, плевать на Джареда, который в своих играх зашел слишком далеко.

Он заставил меня танцевать на стеклах, но зачем? С тем же успехом он мог бы положить меня на кровать, привязать к изголовью, и разрезать на мелкие кусочки.

По моим щекам стекают беззвучные слезы, я не могу вымолвить ни слова, потому что любое открытие губ, закончится истошным криком. Этот крик будет вечно преследовать меня, и даже Джареда. Судя по его жалким попыткам утешить меня, мой душераздирающий рев проник и под его кожу.

Я держусь из последних сил. В который раз, за этот месяц.

– Скажи что-нибудь, Мэл… скажи мне. Маленькая, мне так жаль… – у Джареда перехватывает дыхание, его теплые губы прикасаются к моему виску, скользят по щекам, спускаются ниже, и дарят мне хаотичные, рванные, болезненно-нежные поцелуи.

Безумный. Ублюдок… Ненормальный. Я была бы рада прочувствовать каждый его поцелуй, и даже простить, отдаться его утешению с прежним желанием и рвением, но не могу. Больше.

Мне просто все равно. Я ничего к нему не чувствую. Душа не покинула мое тело, раз я все еще здесь, но вот сердце… разрушилось окончательно. Вырвано с корнями. Превратилось в пепел, которым любить, желать, и радоваться чему-либо – невозможно.

Стою в его руках, словно заледеневшая кукла, статуя, бездушный сосуд, лишенный энергии. У меня нет никакой реакции на его действия, на его слова, и попытки забрать мою боль.

Я бы хотела испытать гнев, рвать и метать, накинуться на него снова, бросить в лицо все проклятые осколки, теперь залитые моей кровью.

Но я не могу. Не могу даже злиться. Я отключила все эмоции, на которые была способна, и боль в ступнях стала на одну десятую меньше…

– Ударь меня, Мэл, – пылко умоляет Джаред, дыша в мои сомкнутые губы. Поглощая слезы с моих щек, он прижимается к моему рту, и раскрывая языком губы, скользит внутрь, пытаясь завладеть мной, с помощью жесткого и требовательного поцелуя…

Обычно я не могу сдерживаться, и дарю ему еще более страстный и одержимый поцелуй, пропитанный моим голодом по нему.

Но теперь я не отвечаю ему. И даже не хочу отвечать.

Я хочу, чтобы его просто здесь не было. Пожалуйста, уходи.

– Ударь меня! Отомсти мне! Сделай мне так же больно, черт тебя подери, сука! Где?! – срывается на крик Джаред. Его загорела кожа покраснела, вены на лбу вздулись от напряжения. – ГДЕ ТВОЯ БОЛЬ?!

Разве ты не видишь? – его лицо расплывается перед моими глазами, от новой порции слез. Удушливых, тяжелых. Они собираются в горле, превращаясь в комок, мешая дышать.

– Давай, ударь меня, – снова психует Джаред, и обхватывая мое запястье ладонью, хлопает себя по щеке. Нас обоих трясет хаотичная, поделенная на двоих, дрожь. Прямо, как в секунды оргазма…слияния. Да только на этот раз, это скорее разрыв. Словно мы с Джаредом были сплетены все это время, несмотря ни на что. Красными нитями, энергией, невидимыми тросами, которые притягивали нас друг к другу, а теперь все… маленький надрез и разрыв на два безжизненных куска.