Она даже не смотрела в мою сторону, сидя рядом с Хантом и устремив взгляд на свои руки.

Я взглянул на судей. У них был отсутствующий вид. Три из них были женщины, остальные мужчины. Все они равнодушно смотрели на меня.

Помощник прокурора поднялся со своего места и начал задавать вопросы, касающиеся телевизора.

Я в который раз принялся излагать мою историю о том, как я зашел в гостиную и обнаружил тело Делани, подумав, что смерть наступила от электрического разряда.

Затем меня спросили о бокале, и я вновь рассказал свою версию случившегося.

Судьи на время сбросили равнодушный вид и начали внимательно слушать меня.

– Я в курсе эксперимента, который вы проделали с мистером Хармасом, – продолжал помощник прокурора. – Не могли бы вы объяснить нам его суть?

Я обстоятельно ответил и на этот вопрос. Это понравилось помощнику прокурора, и он акцентировал то, что Делани не только не смог бы отвинтить винты, но и даже поднять отвертку с пола. В конце концов он добился того, что присяжные поверили в это. Удовлетворенный своей победой, он отступил на шаг.

– О'кей, мистер Риган, это все, что я хотел узнать от вас. – Он перевел взгляд на Ханта.

Даже не потрудившись встать, Хант заявил, что в настоящий момент не имеет ко мне вопросов, но он обязательно сделает это позднее.

Меня отвели в маленькую жаркую клетушку, где я в одиночестве пробыл еще примерно с час. От полицейского, сопровождавшего меня, я узнал, что прокурор после меня вызвал Хармаса и задал ему примерно те же вопросы.

Все вертелось вокруг этой проклятой стенки телевизора, и все складывалось очень плохо для Хильды.

В четыре часа меня вновь пригласили в зал судебного разбирательства. В зале установилась напряженная атмосфера.

Толстый представительный мужчина, которого я до этого видел в комнате ожидания свидетелей, с важным видом давал показания. Он представился Ханту как Генри Стадли, специалист по лечению позвоночника. Его клиентом являлся и Делани.

Он пояснил, что в болезни Делани не было ничего исключительного. В результате несчастного случая у него был сломан позвоночник, результатом травмы был общий паралич нижних конечностей. Сотни людей находятся в таком же положении.

– Как утверждает районный прокурор, Делани никак не мог дотянуться до нижних винтов телевизора. Действительно ли это так, доктор? Скажите нам ваше мнение, – сказал Хант.

– Это совершенно невозможно для человека в его положении, – уверенно заявил доктор.

Это произвело соответствующее впечатление на жюри присяжных, и районный прокурор не смог скрыть улыбки, думая, что Хант сам себе расставил ловушку.

Но Хант выглядел совершенно невозмутимым. Он поблагодарил Стадли и попросил сесть, но не покидать зал судебного разбирательства. Затем повернулся к членам суда присяжных.

Поднявшись, он заявил, что Делани покончил с собой, так как был хроническим алкоголиком и очень неуравновешенным человеком. Он и жена накануне ночью серьезно поссорились. Он даже ударил ее. Несмотря на то, что за эти четыре года она привыкла к его злобному характеру и беспрерывному пьянству, эта ссора явилась последней каплей, переполнившей чашу терпения. Она решила покинуть своего мужа. С другой стороны, Делани знал, что его деньги подходят к концу. Теперь, когда перед ним замаячила перспектива остаться совершенно одному, да еще к тому же и без денег, он решил свести счеты с жизнью. Он знал, что, если его смерть будет выглядеть как несчастный случай, его жена может потребовать деньги у страховой компании. Это даст ей возможность расплатиться с долгами.

Я видел по недоверчивым лицам судей, что они совершенно не убеждены в правильности теории Ханта. Перед этим районный прокурор убедил жюри присяжных, что Делани физически не мог снять эту стенку, так что Хант даром терял время, пытаясь убедить судей в обратном.

– Я не в состоянии объяснить, каким образом Делани смог снять эту злополучную стенку и поднять с пола отвертку, – закончил Хант, – но я попрошу доктора Стадли вновь подойти ко мне.

Когда доктор начал медленно подходить для дачи показаний, я увидел, как в глазах членов жюри присяжных и районного прокурора зажегся огонек интереса.

– Три дня назад, доктор, – продолжал Хант, – я позвонил вам и попросил кое-что сделать для меня. Не скажете ли вы членам жюри, о чем я вас просил?

– Вы попросили меня найти пациента с точно такой же болезнью, что и у Делани, – ответил Стадли.

– И вы нашли такого пациента?

– Конечно. Это было нетрудно. У меня на излечении находятся шесть пациентов с точно такими же симптомами, как и у Делани.

Хант повернулся к членам жюри и попросил разрешения провести небольшую демонстрацию, на которую согласился человек с точно такой же болезнью, как у Делани.

Районный прокурор вскочил со своего места и начал с жаром возражать.

Последовал длинный разговор между Хантом, жюри присяжных и районным прокурором. Концом этого спора было решение, что районный прокурор обследует пациента клиники доктора Стадли на предмет того, действительно ли у него тот же диагноз, что и у Делани. Кроме того, было решено пригласить медицинского эксперта для участия в эксперименте, который должен был произойти в «Голубой Сойке».

После принятия этого решения заседание суда перенесли на следующий день.

На следующее утро в «Голубой Сойке» собралось приличное количество людей. Кроме жюри присяжных и судьи, там присутствовали два медицинских эксперта, Бус, Мэддокс, Хант, районный прокурор и я.

Худой, болезненного вида парень, по фамилии Холман, сидел в кресле на колесиках, в котором четыре года провел Делани.

Хант попросил его проехать в чулан и попытаться взять отвертку из ящика с инструментами.

Холман покатил кресло по коридору, сопровождаемый членами жюри и судьей.

Как свидетель я имел право идти в первом ряду, так что хорошо видел все маневры инвалида.

В чулане он несколько минут размышлял, как лучше всего приняться за дело, затем подкатил кресло вплотную к полке и нанес резкий удар палкой. Ящик с инструментами упал ему на бедро и свалился на пол, но странная вещь – обе отвертки лежали у него на коленях.

– Как видите, – с невинным видом произнес Хант. – В этом нет ничего необычного. Отвертки никогда и не падали на пол.

Он заставил Холмана повторить операцию пять раз, и каждый раз отвертки оставались лежать на коленях инвалида.

Я заметил смущение районного прокурора, когда он увидел, насколько многозначительными взглядами обменялись члены жюри присяжных.

– Теперь на очереди эксперимент с задней стенкой, – продолжил Хант. – Вернемся в гостиную.