Если бы они могли играть каждый день – хотя бы недолго, – ему не было бы так одиноко. Но дельфины слишком непостоянные создания.

Он наконец-то наступил. День, когда всему, что я сделала, что я планировала, суждено было сойтись воедино. Весь мой труд и все неприятности окупятся тем, что произойдёт в ближайшие два часа.

Бенни сегодня пришла завтракать со мной и с бабушкой. Я наполнила у стойки свою тарелку, но смогла лишь зачарованно смотреть в окно, слишком взволнованная, чтобы проглотить хоть кусок.

Кажется, судно больше не двигалось. Мы прибыли на место.

– Готова? – спросила бабушка.

Я кивнула, но не двинулась с места, вцепившись в рюкзак. Передо мной маячила цель нашего круиза. Конечно, мне ещё предстояло сойти с корабля и попасть в заповедник, но у меня отказали ноги. До сих пор мне всё удавалось. Но вот-вот этому может прийти конец. Даже если мне удастся попасть в экспедицию, это может не сработать. Синий-55 может уплыть в другие воды, как делал это не раз, или не подпустить к себе катер. Откуда ему знать, как это важно для меня? Или он может промелькнуть в здешних водах, как тень, не давая себя обнаружить, и скрыться в океане.

Столько способов потерпеть неудачу – и все они передо мной. Но я должна попытаться.

Вместо пунктирной линии предположительного передвижения Синего-55 сегодня на экране мерцала чёткая чёрная кривая. Я посмотрела на синюю точку, мигавшую там, где он находился сейчас, закрыла приложение и положила телефон экраном вниз. Наконец-то она появилась – чёткая трасса, которую я ждала с таким нетерпением в последние дни. Вот только я не ждала, что она окажется так далеко от корабля.

Против собственной воли я заставила себя снова взяться за телефон. Если я забуду его на столе, какое-то время это останется неправдой. Может, мне надо просто перезагрузить программу. Но нет, как только я снова её запустила, она показала правильное время и дату. Синий-55 снова пел, но очень далеко. Один из его знаменитых капризов, причины которого не знал никто. Мне стоило труда не зациклиться на мысли, не дававшей покоя: я могу вовсе не увидеть Синего-55.

Бабушка и Бенни не сводили с меня вопросительных взглядов, они ждали, что я им объясню, в чём дело. Но я лишь могла показать им экран телефона.

– Вашингтон? – показала бабушка.

В заповеднике наверняка уже знают. Что они собираются делать? Я открыла их сайт и нашла свежий пост: «Операция мечения Синего-55 – переносится на юг!»

И ни слова о моей песне, сочинённой для него. Я вошла в переписку с Энди, чтобы спросить её об этом, и обнаружила ещё одно письмо.

Я едва не швырнула телефон об стену: так велико было желание увидеть, как тупое письмо от Энди разлетится на мелкие кусочки. Вместо того я грохнула кулаками по столу, так что вместе с креслом отъехала к стене. Меня убивали мысли о том, что это значит. Я протянула телефон Бенни и бабушке, чтобы они прочли всё сами.

Прежде чем сменить курс, Синий-55 уверенно плыл к своему другу. Я чувствовала себя так, будто мы делаем это вместе, оба стремимся к месту, где найдём друг друга. Но всё это время я занималась этим одна.

Бенни показала мне свой телефон со словами: «И что теперь?»

Я пожала плечами. Что тут можно было сделать? Всё потеряло смысл! Никто в мире не мог петь для этого кита, кроме глухой девочки.

Я проверила сайт по ссылке Энди: хотя бы увижу, куда попадёт Синий-55. Может, даже посмотрю онлайн, как его пометят. Что отлично можно было делать, не выходя из дома, в компании родных, Венделла и тарелки попкорна.

Бабушка вернула мне телефон, и я прошла по ссылке на заповедник в Заливе Маяка. На экране появилась фотография пронзительно-синего залива под сенью белого маяка с красной черепичной крышей. В разделе «Обитатели» можно было полистать описания и портреты всех животных в заповеднике. Большинство из них вольны были приходить и уходить по собственному желанию, потому что были здоровы. Но часть заповедника скорее напоминала лечебницу для раненых и больных созданий, которые жили либо в океанариуме, либо в просторных морских аквариумах, пока не поправятся, чтобы вернуться в океан. Залив образовался на месте подводного ущелья, почти такого же большого, как Гранд Каньон. Благодаря этому глубина начиналась сразу у берега: дно не уходило вниз постепенно, как мы привыкли у себя на пляже.

Некоторые животные попали сюда из цирков и морских шоу, поскольку состарились и больше не смогли выступать, но уже не смогли бы научиться заботиться о себе сами. Они обитали в просторных морских бассейнах, где могли свободно плавать и есть рыбу, которой их кормили люди. Два дельфина по собственному желанию всё ещё показывали свой номер – строго по расписанию три раза в день. По соседству с ними жила белуха – самый маленький кит, у которого хвост попал под гребной винт корабля. Еще здесь жили животные-альбиносы: розовые дельфин и тюлень. Из-за окраса от них отказались родители, они не могли ни скрываться от хищников, ни охотиться.