ужином отнесли к ней в комнату; очевидно, и мадам Лефевр решила не приходить. Фрекен с матерью уехали в театр в Ларборо, так что Люси оказалась за столом с мисс Люкс и мисс Рагг и была этому рада. По молчаливому согласию жгучего вопроса об Арлингхерсте не касались.

— Вам не кажется, — проговорила мисс Люкс, без всякого энтузиазма ковыряя вилкой некое чудо-блюдо из овощей, лежавшее на ее тарелке, — что в праздничный вечер мисс Джолифф могла бы приготовить что-нибудь более привлекательное, чем эти объедки.

— Именно потому, что это праздничный вечер, она и не стала ничего делать, — ответила мисс Рагг, с аппетитом поедая все, что стояло перед ней. — Она очень хорошо знает, что наверху припасены лакомства в количестве, способном потопить военный корабль.

— Увы, это не для нас. Надо попросить мисс Пим сунуть что-нибудь в карман для нас, когда она будет уходить.

— Я купила булочки с кремом в Ларборо, когда возвращалась с матча, — призналась Рагг. — Мы можем выпить кофе у меня в комнате и съесть их.

Мисс Люкс предпочитала сырные палочки, однако, несмотря на свою холодную язвительность, была добрым человеком, поэтому она сказала:

— Очень мило с вашей стороны; с удовольствием.

— Я думала, что вы поедете в театр, а то бы предложила раньше.

— Старомодное занятие.

— Вы не любите театр? — спросила с удивлением Люси, для которой театр все еще сохранял долю привычного с детства очарования.

Мисс Люкс, которая вопрошающе и с явной неприязнью рассматривала кусок морковки, подняла глаза и сказала:

— Вы никогда не думали о том, как бы вы восприняли театр, если бы попали туда впервые теперь, не испытав детской привязанности к пантомиме и тому подобному? Неужели вы нашли бы, что несколько переодетых типов, принимающих картинные позы в освещенной коробке — это занимательно? А дурацкий обычай антрактов — раньше предназначавшихся для прогулки в туалетную комнату, а теперь отданный на откуп барам, чтобы они могли извлекать прибыль? Какой еще из всевозможных видов развлечений позволит столь вольные перерывы? Разве кто-нибудь остановит посредине исполнение симфонии, чтобы слушатели могли пойти выпить?

— Но так построены пьесы, — запротестовала Люси.

— Да. Как я уже сказала — старомодное занятие.

Люси была слегка обескуражена, не потому, что это пошатнуло ее давнюю любовь к театру, а потому, что она, оказывается, ошибалась относительно мисс Люкс. Мисс Люкс казалась Люси потенциальной пылкой участницей экспериментальных спектаклей самых мрачных пьес, посвященных Причине и Следствиям.

— А я едва не пошла сегодня, — сказала Рагг, — только чтобы еще раз увидеть Эдварда Эйдриана. Я была просто без ума от него, когда была студенткой. Наверно, сейчас он немного passe[32]. Вы видели его когда-нибудь?

— На сцене — нет. А мальчиком он обычно проводил каникулы у нас. — Мисс Люкс еще раз пошевелила вилкой груду овощей на своей тарелке и решила, что там больше нет ничего, достойного внимания.

— Проводил каникулы? У вас дома?

— Да, он учился в школе вместе с моим братом.

— Господи Боже! Совершенно невероятно!

— Что в этом невероятного?

— Я хочу сказать, Эдварда Эйдриана трудно представить себе обыкновенным человеком, с которым можно быть знакомым. Таким же школьником, как любой другой.

— Противный мальчишка.

— Ой, не надо!

— Отвратительный мальчишка. Вечно разглядывал себя в зеркале. И обладал замечательным талантом захватывать все лучшее из возможного. — Люкс говорила спокойно, отвлеченно, как будто ставила диагноз.

— О, Кэтрин, вы расстроили меня.

— Я больше ни у кого не встречала такой способности перекладывать неприятные дела на других, как у Тедди Эйдриана.

— Но у него есть, несомненно, и другие способности, — осмелилась заметить Люси.

— Да, у него есть талант.

— Вы видитесь с ним? — спросила Рагг, все еще пораженная тем, что из первых рук получила сведения об Олимпе.

— Только случайно. Когда брат умер, мы отказались от дома, в котором жили наши родители, и семейные сборища кончились.

— И вы никогда не видели его на сцене?

— Никогда.

— И вы не поехали на автобусе за шесть пенсов в Ларборо, чтобы увидеть его сегодня.

— Не поехала. Говорю вам, театр нагоняет на меня смертельную скуку.

— Но это Шекспир.

— Хорошо, Шекспир. Я лучше посижу дома и почитаю его в обществе Дорин Рагг и ее слоек с кремом. Вы не забудете положить что-нибудь в карман для нас, когда будете уходить с праздника, а, мисс Пим? Все будет с благодарностью принято умирающим от голода пролетариатом. Макароны, плитки «Марса», апельсины-корольки, зачерствевшие сэндвичи, помятые булочки с сосисками…

— Я пущу шапку по кругу, — пообещала Люси. — Буду протягивать шапку и дрожащим голосом повторять: «Не забудьте преподавателей!»

Однако, когда она доставала бутылку шампанского из тающего в тазу льда, на душе у нее было вовсе не весело. Вечеринка, похоже, будет тяжким испытанием, никуда не денешься. Люси завязала большой бант из ленты на горлышке бутылки, чтобы придать ей праздничный вид и убрать всякое подозрение, что она, Люси, «принесла свое спиртное». В результате бутылка стала, пожалуй, похожа на герцогиню в бумажном колпаке, но Люси решила, что ничего подобного студенткам в голову не придет. Она поколебалась, раздумывая, что надеть, выбирая между костюмом, пригодным для «приема-сидя-на-полу» и желанием оказать честь хозяйкам. Люси решила польстить им, надев «лекционное» платье и наложив особо тщательный макияж. Если Генриетта своей выходкой так многое испортила, она, Люси, привнесет в эту вечеринку все, что сможет.

Судя по доносящемуся отовсюду шуму, беготне туда и обратно с чайниками в руках, вечеринка у Стюарт была в этот вечер в Лейсе не единственной. В коридорах пахло кофе, и когда двери открывались и закрывались, волны смеха и болтовни прокатывались и замирали. Даже Младшие, похоже, праздновали. Они не могли еще отмечать получение Места, но могли радоваться тому, что их первые выпускные экзамены позади. Люси вспомнила, что не узнала у Нат Тарт, как та сдала выпускной экзамен по анатомии («Сегодняшняя умная мысль завтра может оказаться чепухой, а ключица всегда ключица»). Надо будет поискать фамилию Детерро, когда она будет проходить мимо студенческой доски объявлений.

Люси пришлось дважды постучать в дверь Номера Десять, прежде чем ее услышали; но когда раскрасневшаяся Стюарт открыла дверь и впустила Люси, на собравшихся вдруг напала внезапная застенчивость, они вскочили, замолчали и тихо стояли, как вежливые, хорошо воспитанные дети.

— Мы так рады, что вы пришли, — начала Стюарт, но тут Дэйкерс увидела бутылку, и со всякими формальностями было покончено.

— Вино! — закричала она. — Чтоб мне с места не сойти, вино! О, мисс Пим, вы душка!

— Надеюсь, я не нарушила правила, — проговорила Люси, вспоминая выражение глаз мисс Джолифф, так и оставшееся