пленкой накрыл образы в своей голове, пока почти полностью не забыл их. Но теперь, измотанный, рядом с Розвитой, которая все гладила и гладила его по спине, он вдруг почувствовал острую потребность говорить, сравнимую с потребностью открыть окно в пыльной комнате.

— Игги был славным мальчиком, — сказал Феликс. — И моим лучшим другом. — Он поставил стакан обратно на тумбочку. По какой-то причине ему захотелось, чтобы обе руки были свободны во время рассказа. — Вообще-то, его звали Игнациус. Но какому одиннадцатилетнему мальчику захочется зваться Игнациусом? — Он откашлялся, чтобы придать бодрости своему сорвавшемуся на фальцет голосу, и начал рассказ. Он поведал Розвите все. Все об Игги и Ежевичном доме.

Игги — это была идея Феликса. Он увидел это имя на одной из отцовских пластинок, и друг тут же на него согласился. Ни у кого не было такого имени, оно было особенным. Почти каждую свободную минуту они проводили вместе, и чаще всего у Игги. У него дома было все, о чем можно мечтать: комната для скалолазания и кинозал, собственная мастерская в подвале и индейский типи в спальне, комиксы, радиоуправляемые машинки, водяные пистолеты и игрушечная железная дорога, у него был даже прибор ночного видения, с помощью которого они по ночам высматривали ежей в саду и птиц на деревьях. Однажды они видели кабана на водопое у бассейна. Над кроватью Игги были приклеены звездочки, светящиеся в темноте, и Игги знал наизусть все созвездия: Кассиопею, Дракона, Пояс Ориона и Большую Медведицу — и каждое показал Феликсу. Феликс любил ночевать у Игги в большом доме на опушке леса. У его родителей было не так много денег, они жили в поселке в квартире с видом на супермаркет. Но Феликсу часто разрешали оставаться на ночь у Игги, когда мать, кассирша в кинотеатре, работала допоздна, а у отца была ночная смена в типографии. К тому же матери Игги не нравилось, когда сын ночевал не дома; у нее был спрей для экстренной помощи, и она хотела быть рядом, если у Игги случится приступ. Отсюда и комната для скалолазания, и мастерская. Родители не разрешали Игги играть на улице из-за гиперреактивности бронхов. У Игги была астма, но никто никогда не произносил этого слова. Феликс знал его только по этикетке на ингаляторе, который Игги подносил ко рту, когда начинался свист при дыхании. Игги выпускали только во время дождя, и еще когда шел снег. Ему запрещалось бегать, кататься на велосипеде и плавать. Он был освобожден от уроков физкультуры. Хуже всего было во время тумана или когда пыльца по весне окрашивала все в желтый. В такие дни мать Игги подчас запирала дверь и прятала ключ. Однако Игги было наплевать на запреты. Они много времени проводили на улице, особенно ночью. С помощью веревок из комнаты для скалолазания они спускались с балкона комнаты Игги в сад, бродили по лесу, иногда покупали мороженое или лимонад на заправке. У Игги был телефон «Волкман», на котором они слушали «Пинк Флойд» и «Лед Зеппелин», подпевали всем песням, хотя не понимали слов. Когда приближались огни фар, они гадали, какой марки машина. Игги наловчился в этом и редко ошибался. Он мечтал стать дальнобойщиком после школы, грезил о том, как будет водить грузовик, слушать музыку и кататься по разным странам. На его прикроватной тумбочке стоял динозавр с качающейся головой, подаренный Феликсом на десятилетие, — трицератопс, которого он хотел поместить на приборную панель своего первого грузовика. Тогда Феликсу было трудно это понять, но Игги завидовал его здоровым бронхам и воскресным походам с родителями в Шварцвальд, этому пустому стаптыванию ботинок, которое Феликс ненавидел всем сердцем. Игги часто одолевала скука. Вероятно, по этой причине ему и пришла в голову идея Ежевичного дома. Такое название дом получил, потому что многие годы пустовал и снаружи зарос ежевикой. Он стоял на отшибе почти в самом лесу, недалеко от заправки. В школе ходили слухи, что он населен привидениями, кто-то считал, что там спрятаны проклятые сокровища, однако никто так и не осмелился войти туда. Даже родители не знали, кто жил в этом доме или кому он принадлежал. Его окна были закрыты изнутри толстыми ставнями, дверь заперта на три разных замка. Этот дом очень занимал Игги, он частенько фантазировал о том, что же скрывают его комнаты, какую тайну они будут хранить от остальных ребят, если им удастся проникнуть внутрь. «А если мы найдем сокровища, — говорил он, — о нас напишут в газетах и покажут по телевизору!» Однажды во вторник Игги внезапно возник у спортивной площадки, где Феликс каждую неделю играл в футбол. Он прятался за орешником и свистнул Феликсу, когда тот ехал на велосипеде на тренировку. Игги не хотел, чтобы его здесь видели. В кармане штанов у него был футляр с инструментами, которые напоминали Феликсу о походе к стоматологу. «Отмычки, — заговорщически прошептал Игги. — Я заказал их в тематическом магазине. С ними мы наконец попадем в Ежевичный дом. Все замки там сувальдные, я проверял!» Тогда еще Феликс не знал, что такое сувальдные замки, и ни разу не видел отмычек, но нисколько не удивился тому, что Игги в этом разбирался. Игги был ходячей энциклопедией. И если он что задумал, то обязательно найдет способ осуществить свой замысел. Матери он сказал, что будет смотреть трилогию «Звездных войн» в кинозале, включил звук погромче и взял поднос с едой и напитками, чтобы она вдруг не надумала что-нибудь ему принести. С третьего этажа он спустился по водосточной трубе. Игги светился от счастья, так что Феликс просто не смог отказать ему в этом приключении. И они вместе поехали к заброшенному дому — Игги на багажнике, ведь собственного велосипеда у него не было. В нетерпеливом предвкушении он всю поездку барабанил ладонями по спине Феликса.

По дороге к дому их сопровождал запах сырой земли и луговых цветов, медленно сохнущих в тени. Мальчики набрали целые горсти земляники и слопали все еще до того, как очутились у двери. Игги прихватил с собой отцовские садовые ножницы и решительно прорезал ими путь через заросли ежевики. «Может быть, мы найдем сундук с деньгами, — прошептал он, когда они стояли перед дверью. — А может быть, скелет!» Он испробовал несколько отмычек, и в конце концов ему удалось открыть два замка из трех, а вскоре и последний поддался. У Феликса чуть сердце не выпрыгнуло из груди, когда они вместе толкнули дверь. Игги достал фонарик из рюкзака и посветил в