— Винни любила его уже за один ядовито-зеленый цвет. Она налила его самую капельку, поскольку Саломея принципиально не пила ничего сладкого. Подушечкой пальца Винни собрала в ложку порошок.

— Должно получиться, — сказала она. — Мама всегда так делает, когда ей тяжело проглотить таблетку.

Саломея подняла взгляд и протянула руку.

— Но сперва доешь банан, — настояла Винни.

Саломея взяла с подлокотника надкушенный фрукт, который уже успел потемнеть по краям.

— В нем же столько сахара, — простонала она. — Сплошные углеводы.

— А здесь сплошные вещества, которые снимут твою боль, — сказала Винни и указала на ложку. — Но если ты сперва не поешь, тебя опять стошнит, и придется начинать все заново.

Саломея закатила глаза и принялась есть банан маленькими кусочками.

Винни протянула ей ложку. Саломея молча взяла ее в рот, скорчилась и быстро запила порошок сиропом, после чего снова откинулась на подушку.

Винни смотрела, как она лежит, повернув голову набок, сомкнув веки, вцепившись пальцами в грелку. Она не могла поверить, что Саломея здесь, на ее диване, и сомневалась, что ее вообще стоило приводить в мастерскую, место ее уединения, ту самую Саломею, которая всегда поступала с ней подло и высмеивала перед всем классом. Здесь было убежище Винни, секретный домик эскаписта. Хорошо, что она не оставила на столе рисунки Леди-XS. Кто знает, чего от нее ожидать, когда боль пройдет. Винни достала из пенала карандаш цвета кофе с молоком, на вытянутой руке выставила его на фоне волос Саломеи и прищурилась. Слишком светлый. Все это время она использовала слишком светлый карандаш. Попробовала более темный, миндального цвета, — подошел. Винни подалась чуть вперед, сидя на стуле. Впервые у нее появилась возможность изучить Леди-XS с близкого расстояния. Она проверила так же цвет карандаша для веснушек — точное попадание. Веки Саломеи постепенно расслабились, кажется, она заснула. «Я бы могла нарисовать ей усы перманентным маркером, — думала Винни, — или канцелярскими ножницами — чик — откромсать ей волосы с одной стороны. Или сразу и то, и другое». Сквозь карман шорт Саломеи, которые сушились на подоконнике, прорисовывался контур ее телефона. «Или написать Тимо какое-нибудь глупое сообщение? Сфотографировать спящую с открытым ртом Саломею, завернутую в полотенце с Суперменом и грелкой на животе, и отправить ему?» Винни встала и вытащила мобильник из шорт. Нажала кнопку «домой». Телефон был выключен.

— Что ты там делаешь?

Винни вздрогнула от испуга и быстро сунула телефон обратно в карман.

— Мне показалось, что твой телефон звонит, — сказала она.

— Быть такого не может. Я больше никогда его не включу. — Саломея закрыла глаза локтем.

— А что случилось? Поставили слишком мало лайков? — съехидничала Винни.

— Может, мне стоит последовать примеру женщины на крыше… Покончить с этим наконец.

Винни захохотала.

— Из-за месячных? Другие девушки как-то живут. — Она глянула на часы. — Таблетка вот-вот подействует, и станет легче, поверь.

— Боль уже почти утихла. Дело не в этом. — Губы Саломеи задрожали, плечи задергались, она всхлипнула. По щекам на подушку покатились слезы. Она пыталась сдержать их, посмотрела вверх, постучала кончиком мизинца по нижним векам, отвернулась.

Винни стояла рядом, не зная, куда себя деть. Она взглянула на Черную Канарейку, на ее сжатый кулак и решительную мину. После чего осторожно присела на край дивана. Еще осторожнее коснулась плеча Саломеи.

— А из-за чего же тогда?

Саломея громко зарыдала, ее тело содрогалось от всхлипываний.

— Из-за фото, — сквозь слезы пролепетала она. — Оно наверняка уже гуляет в Сети, я больше не смогу выйти из дома, моя жизнь кончена.

— Что еще за фото?

Саломея шмыгнула носом.

— Помнишь вечеринку у Тимо на прошлой неделе?

Винни отдернула руку от ее плеча.

— На которую меня не пригласили?

Саломея села.

— Лучше бы я тоже на нее не ходила. — Она отложила грелку и промокнула слезы рукавом футболки. — У Тимо в подвале было что-то вроде кладовки, там стоял холодильник с напитками и прочим необходимым для вечеринки. Мы с Тимо спустились туда, чтобы уединиться. Мы часто целовались, мне это нравилось, мне нравилось, как он…

Винни закатила глаза:

— А можно промотать немного вперед?

— Короче говоря, — продолжила Саломея, — в какой-то момент Тимо полез мне под топ. Я резко убрала его руку, мне не хотелось. Он попробовал еще раз, сказал, мол, да ладно тебе, все девушки его друзей разрешают лапать себя за грудь. Но, я не знаю, мне было как-то некомфортно, хотелось, чтобы он оставил меня в покое. Но он продолжал ко мне лезть, тогда я влепила ему пощечину. Я не хотела, чтобы его руки были там, не знаю почему.

— Ну и правильно, — сказала Винни.

— Значит, ты меня понимаешь? — Саломея вытерла нос тыльной стороной ладони.

— Я не понимаю, как вообще можно терпеть руки Тимо хоть где-то.

Саломея слегка улыбнулась уголком рта, но ее глаза тут же снова наполнились слезами.

— Сегодня он опять попытался облапать меня и сказал, что, если не позволю ему сделать это, значит, я его не люблю. Это, мол, доказательство любви. А еще сказал, что я пожалею об этом, потому что он выложит в Сеть мое фото, которое я скинула ему на прошлой неделе.

— А что на нем?

— Не так много… Я топлес. И комнатное растение возле моей кровати. Пальма.

Винни сокрушенно стукнула себя ладонью по лбу.

— Я думала, если отправить ему фото, он успокоится и не будет больше меня уламывать, — продолжала Саломея. — Я думала, он меня любит. Я правда так думала. А оказалось, что ему на меня наплевать. Я даже не могла встать и врезать ему из-за долбаной крови, он бы наверняка и это сфотографировал. — Саломея обхватила руками колени и опустила на них голову. — Если все увидят это фото, тогда, тогда… Куда мне вообще деться, интернет есть везде, как мне теперь…

Винни перебила ее:

— Они же сейчас в бассейне, так?

Саломея молча кивнула.

— А по вторникам Тимо не пропускает вечерние тренировки на спортплощадке. Турники, подтягивания и все такое.

— Какое это имеет отношение к фотографии?

— Фото ты отправила ему в Ватсапе, верно?

— Ну да, и что?

Винни довольно ухмыльнулась:

— Значит, залить в Сеть он его сможет не раньше, чем вернется домой.

Саломея непонимающе смотрела на нее.

— Сегодня, когда он снимал женщину на крыше, я выбила у него из рук телефон. Он упал и разбился об асфальт.

Лицо Саломеи просияло.

— Ты не шутишь?

— И все же тебе нужны рычаги воздействия. Телефон можно починить. И в конце концов, он доберется до фото на ноутбуке.

Саломее снова захотелось свернуться калачиком на диване.

— Соберись, не время расклеиваться, —