Франческа их видела.

Она все видела: как Анна притормозила и покатила навстречу парню, тому самому парню. Она тут же остановилась, чтобы перевести дыхание, а потом подобралась поближе, но так, чтобы остаться незамеченной, и в результате оказалась в двух шагах от парочки. Франческа видела, как Анна перелезла через перила, сняла ролики и бросилась на шею незнакомцу.

Сердце у нее перестало биться, лишь желудок судорожно сжимался, как если бы в него насосом накачивали воздух, а потом откачивали обратно, оставляя пустоту.

Франческа проследовала за ними к трибунам, где они с Анной оставили свои сандалии. Она чудом держась на ногах — ролики пробуксовывали на гальке. Теперь ее сердце колотилось в таком темпе, что запросто могло выскочить из груди.

Ей невыносимо было смотреть, как эти двое перешучиваются, как он надевает ей сандалии на ноги, то есть делает вид, что надевает, а сам щекочет Анне ступни, и она так смеется, что ей, Франческе, становится тошно.

Франческа следила за ними до самого конца, пока они не скрылись в темноте сосновой рощи. Именно тогда она окончательно расклеилась.

У ворот Франческу настиг первый приступ тошноты, затем второй, третий… Она зажала рот ладошками и помчалась к туалету.

Очередь в туалет была бесконечной, и ей пришлось умолять, чтобы ее пропустили. В полном отчаянии она дождалась, пока открылась кабинка, и, забежав внутрь, склонила голову над унитазом.

Ее рвало; она шумно хлюпала носом и плакала навзрыд, стоя на квадратном метре, залитом чужой мочой.

Снаружи стучали в нетерпении, какой-то придурок принялся пинать дверь с криком:

— Пошевеливайся, малохольная!

Но Франческа вышла не скоро.

Добравшись до трибун, она уселась в самом темном уголке, где ее никто не мог увидеть, обняла колени руками, положила на них голову и подумала, что с этого момента Анна для нее умерла.

Алессио брел, ничего не замечая вокруг. В конце концов он споткнулся и упал лицом вниз. Чтобы встать, ему пришлось сделать над собой усилие. После долгих блужданий в темноте он увидел Кристиано и сел на камень рядом с ним.

Несколько минут прошли в тягостной тишине. Наконец Алессио поднялся, отряхнул джинсы и, глядя в сторону, сказал:

— Ты прав, дружище, она действительно шлюха.

Кристиано мотнул головой:

— Не смей так говорить! Элена такая девушка… она лучшая из всех. У тебя таких никогда не было.

— То есть лучшая из всех, кто меня бросил? Ты это имеешь в виду?

— Вот увидишь, она вернется, клянусь тебе, — с воодушевлением продолжил Кристиано, прижав руку к груди. — А то, что я наговорил…

— Да брось, ерунда все это!

Дружба была восстановлена.

— Вот ты прав: я никудышный отец! — буркнул Кристиано и со злостью ударил по бревну.

— Откуда ты знаешь — ты ведь еще не пробовал им быть, вдруг получится?

Парни обнялись и похлопали друг друга по спине.

Кристиано достал банковскую карточку и насыпал на нее кокаин.

— Все, это в последний раз. Больше ни-ни: с завтрашнего дня заделаюсь отцом!

— Я тоже завязываю. С завтрашнего дня… И гори все синим пламенем!

Парни нагнулись и втянули в себя дорожку.

— Нет, но что за имя — Джеймс. По-моему, никуда не годится! — сказал Кристиано, подняв голову.

Его лицо расплылось в нежной улыбке. Он подумал о том, что где-то есть маленькое существо, которое… которое зависит от него. И этого пацана он, папаша, будет учить стоять, потом ходить, а потом и гонять на мотоцикле.

На самом деле в роще они были не одни. Если бы Алессио знал, что происходит буквально в полусотне метров, он бы не стоял спокойно.

До фейерверка оставалось с полчаса. Франческа задремала на ступеньке трибуны. Обрывки снов перемежались с реальностью, время от времени она встревоженно открывала глаза. Сумбурный кошмар повторялся вновь и вновь: ее отец молча сидит в кресле, потом вдруг поднимается, идет на кухню и начинает рыться в ящике стола. Каждый раз, когда отблеск света падал на широкое лезвие ножа, Франческа просыпалась.

— Франческа, Франческа, — кто-то тряс ее за плечо.

С трудом разлепив глаза, она разглядела смутно знакомую фигуру.

Проморгавшись, Франческа сообразила, что это Лиза.

Лиза?

Накатавшись, Лиза вернулась на трибуну и сразу заметила Франческу. По ее позе она поняла, что стряслось что-то неладное. Лиза подошла поближе и обнаружила, что от Франчески дурно пахнет — блевотиной и мочой. Вот тебе раз…

Франческу, которая вялыми пальцами терла глаза, было не узнать. Она что, дозу приняла?

— Эй… ты как? — спросила Лиза.

Франческа молча продолжала тереть глаза. Из уголка ее рта сочилась слюна.

— Может, позвать врача? Здесь у входа стоит «скорая», я видела…

— Нет! — внезапно сказала Франческа, как будто вынырнув с глубины на поверхность, и огромными пустыми глазами уставилась на Лизу.

Лизе казалось невероятным, что такая красивая девушка — красивая даже сейчас, с перевернутым лицом и потекшей тушью, — может страдать.

Лиза едва сдержалась, чтобы не обнять ее.

— Может, тебе что-нибудь принести? Хочешь воды? — смущенно спросила она.

— Нет, мне уже лучше, — ответила Франческа.

Ее голос звучал глухо, но видно было, что она постепенно возвращается к жизни.

— Позвать Анну?

Этот вопрос представлялся Лизе совершенно логичным. Она даже поднялась на ноги и принялась высматривать в толпе розовую юбчонку. Однако в ответ прозвучало «Нет» — ледяное, безразличное и оттого еще более невероятное.

Лиза в изумлении взглянула на Франческу.

— С Анной что-то случилось? — спросила она. О том, что подруги могли поссориться, она и подумать не могла.

— Вот что, Лиза, — ледяным тоном произнесла Франчесска. — У меня к тебе просьба. Если ты ее увидишь, если она появится здесь, предупреди меня. Я не хочу с ней пересекаться. Понятно?

Лиза кивнула, хотя на самом деле она ничего не поняла.

Девочки сидели рядом, не зная, что делать дальше.

— Сколько времени? — спросила Франческа.

— Скоро полночь. Тебе нужно домой?

— Нет, отец на работе сегодня.

В этой коротенькой фразе не было ничего особенного. Но в то же время она говорила о многом. Лиза себя не помнила от счастья: Франческа ей доверяет… Неужели это правда?

Правда или нет, но Франческа, которая все больше приходила в себя, искоса поглядывая на Лизу, думала, что та ее совсем не раздражает. Она даже была рада тому, что эта каракатица оказалась рядом. И кстати, никакая она не каракатица, если приглядеться.