– К чему готовятся?

– К чему?.. – Пророк тряхнул головой, расправил плечи и решительно произнес: – Мы идем дальше.

– Дальше? Но куда?

– Туда. В огонь. Истинно верующие спасутся, так сказал Мазукта.

– А мы не сгорим?..

– Вы сомневаетесь в слове своего Творца?

– Нет, но…

– Значит, идем. Трубите сбор.

Слева высились горы. Справа шумело море. Сзади стояла вражеская армия, наблюдая, как безрассудные рабы идут навстречу огню.

– Жарко, – пожаловался кто-то рядом с пророком.

– Идите. Идите вперед. Сейчас будет чудо. Если вы верите в милосердного Творца – чудо будет. Он не обманет ваших надежд. Помните это.

Близкое пламя слепило, искры больно обжигали кожу. У шедших впереди начали скручиваться волосы; где-то заплакал ребенок.

– Чудо будет, – шептал пророк, высоко поднимая посох, – чудо обязательно будет! Еще немного… Еще один шаг, и оно произойдет! Только не останавливайтесь!

Демиург Шамбамбукли пришел в гости к демиургу Мазукте и застал того сидящим в глубокой задумчивости перед ворохом исписанных пергаментов.

– Это что? – удивился Шамбамбукли.

– Конец тысячелетия, – мрачно сообщил Мазукта. – Я получил счета.

– О? – Шамбамбукли взял в руки несколько листов. – За свет, за тьму, за воду, за землю… Ой, а чего так много?

– Перерасход, – пояснил Мазукта. – Поразвлекался, блин…

– А тебе хватит?.. – забеспокоился Шамбамбукли.

– Хватит, – скривился Мазукта. – Не нищие, расплатимся. Не в том дело…

Он яростно потер лоб.

– Из-за этой фигни у меня все планы летят к черту! В девяти мирах пора устраивать Апокалипсис, а теперь что? Какой может быть потоп, при таких расходах на воду? Какие молнии при таком счете за электричество? А я вообще размечтался, хотел взорвать солнце… ага, как же! Там знаешь, какие будут энергетические затраты?

– Представляю, – кивнул Шамбамбукли.

– Ну вот. Это, конечно, не единственный вариант. Можно пригласить Четырех Всадников… но опять же, они за свое вытупление столько дерут!..

– Ну-у… – задумался Шамбамбукли, извлек из небытия сигарету и закурил. – А ты сам не можешь быстренько сотворить какого-нибудь большого волка, чтобы он съел луну и солнце?

– Из чего я его буду творить? Ты вообще уголовный кодекс читал? Закон сохранения материи – за его нарушение знаешь какой срок дают! Материя не может возникать из ничего!

Шамбамбукли испуганно развоплотил сигарету.

– …и не может исчезать в никуда! – закончил Мазукта.

Шамбамбукли дернулся, снова сотворил сигарету и уставился на нее с ужасом.

– Эээ… а как…

– Для личного использования можно, – криво усмехнулся Мазукта, и успокоенный Шамбамбукли снова закурил.

– Да еще вот прокламации, от зеленых, – Мазукта брезгливо спихнул со стола несколько листков. – Требуют безболезненного апокалипсиса, во сне. А кайф тогда в чем? И какой смысл в апокалипсисе, если его никто не почувствует?! Как дальше жить, непонятно. Ни тебе потопов, ни обледенений, ни даже чумы какой-нибудь! Сволочи!

Мазукта сотворил из ничего длинную гавайскую сигару и выкурил ее в две затяжки.

– Опять придется переносить конец света на следующее тысячелетие, до лучших времен, – проворчал он. – Как же я это ненавижу!..

Человек деликатно постучал в дверь к демиургу Шамбамбукли.

– Простите великодушно, можно войти?

– А, это ты! Ну, заходи, располагайся. Ты по делу или просто так?

– У меня просьба.

– А-а… Ну ладно, выкладывай, что там у тебя.

Человек примостился на краешке стула и вздохнул.

– Я знаю, что при жизни Вы мне благоволили…

– Можно на «ты».

– Спасибо, но мне так привычнее, если не возражаете.

– Не возражаю. Продолжай.

– Да, так о чем я?.. благоволили. Всячески опекали, избавляли от разных напастей, даровали успех в разных начинаниях… ну и так далее.

– Я же не просто так, – перебил Шамбамбукли. – Ты всё это честно заработал. И вообще гениям нужен особый уход, а ты, безусловно, гений.

– Спасибо, – серьезно кивнул человек. – Но я вот подумал… Если даже мне, при этом «особом уходе», иногда бывает и плохо, и больно, и одиноко, если даже на меня временами наваливаются проблемы, как-то: болезни, безденежье и непонимание толпы – то каково же остальным людям? Тем, кому Вы не оказываете особых благодеяний?

– Кому легче, кому тяжелее, – уклончиво ответил Шамбамбукли. – А что?

– Я подумал и осмелился попросить. Если будет на то Ваша воля, можно ли сделать так, чтобы счастья в мире стало побольше, а неприятностей – поменьше?

Шамбамбукли помолчал с минуту.

– Послушай, – наконец произнес он. – Вот ты – композитор, верно? На рояле умеешь играть. Как бы ты отнесся к предложению исполнить сложную симфонию на одних белых клавишах, не трогая черных?

– Как ты могла?! – воскликнул демиург Мазукта. – Как ты могла допустить такое, Мари? Что за беспечность, что за безответственность! Ты обо мне подумала?

– Да, – тихо ответила женщина.

– Я же предупреждал! – Мазукта принялся нервно расхаживать от стенки к стенке. – Мы же договаривались! Ты обещала, что этого не случится.

Женщина всхлипнула.

– И вообще, – сказал Мазукта, – еще неизвестно, мой это или не мой…

– Ты, всеведущий, этого не знаешь?

– Знаю, – Мазукта скривился, как от зубной боли. – В общем, так, Мари! Ты должна избавиться от ребенка.

– Нет, – помотала головой женщина.

– Что-о?

– Я сказала, нет.

– Ты что, возражаешь? Мне?!

– Я не стану убивать своего ребенка.

– Но это и мой ребенок тоже!

– Ты от него только что отказался.

Мазукта раздраженно засопел.

– Мари! Ради нашей любви…

– Нет.

– Ну хорошо. Я, твой демиург, тебе приказываю…

– Обойдешься.

– Ну не хочешь делать аборт – не надо. Назовем это как-то иначе. Принеси ребенка мне в жертву, в месте, которое я тебе укажу, тут недалеко…

– Я сказала, нет! И хватит об этом.

Мазукта сосчитал до десяти, выдохнул и равнодушно пожал плечами.