— У-у, полегче, приятель, — смеялся Джулиан. — Фу, у тебя изо рта пахнет! Тебе что, никто зубы не чистит, Уолтер Олтер?

— Ага, папашу дожидаемся, — весело сказала Брук из кухни, где она наливала вино.

Когда она вернулась в гостиную, Джулиан был, в ванной. Дверь была чуть приоткрыта, и в щелочку Брук увидела мужа перед унитазом. Рядом сидел Уолтер, с интересом наблюдавший за хозяином.

— А у меня для тебя сюрпри-из, — пропела Брук, — который тебе очень понравится.

Джулиан застегнулся, подставил руки под кран и вернулся на диван.

— У меня для тебя тоже сюрприз, — сказал он. — И мне кажется, тебе тоже понравится.

— Правда? Ты привез мне подарок? — не удержалась Брук. Конечно, это было ребячество, но кто не любит подарки?

— Ну да, наверное, это можно называть подарком. В принципе это для нас обоих, но не исключаю, тебе понравится даже больше, чем мне. Ну, говори, какой у тебя сюрприз?

— Нет, ты первый! — Брук не желала, чтобы блестящая презентация новых джинсов прошла поспешно, ей хотелось полного внимания мужа.

Джулиан посмотрел на нее, улыбнулся и пошел в коридор. Вернулся он с чемоданом на колесиках, который Брук не узнала: черный, от «Туми», невероятных размеров. Муж подкатил его к Брук и показал на него пригласительным жестом.

— Ты привез мне чемодан? — не поняла Брук. Чемодан, конечно, роскошный, но это не совсем то, чего она ожидала. Впрочем, он был набит до отказа, чуть не лопался по швам.

— Открой, — велел Джулиан.

Брук нерешительно нагнулась и потянула язычок молнии. Замочек не пошевелился. Брук потянула сильнее — по-прежнему никакого результата.

— Сейчас, — сказал Джулиан, укладывая тяжеленного монстра плашмя и рывком открывая молнию. Он откинул крышку чемодана, и Брук увидела… стопки аккуратно сложенной одежды. Она не знала, что и думать.

— Это что, одежда? — уточнила она, не понимая, отчего у Джулиана такой ликующий вид.

— Да, одежда, но какая! Перед тобой, дорогая моя Ру, новый, улучшенный имидж твоего мужа, результат работы его новешенького, с ярлыком, стилиста. Ну что, круто?

Джулиан выжидающе смотрел на Брук, но она не сразу сообразила, что он имеет в виду.

— Ты хочешь сказать, стилист подобрал тебе новый гардероб?

Джулиан кивнул:

— Абсолютно, стопроцентно новый гардероб и «новый уникальный имидж», по ее словам. Ну, Ру, я тебе скажу, девица знает свое дело. Мы потратили всего несколько часов, и мне не пришлось ничего делать — сидел себе в огромной отдельной примерочной в «Барнис», а продавцы и продавщицы все несли и несли вешалки с одеждой. Они подбирали — ха! — ансамбли и показывали, что с чем носить. Мы выпили пива, и я начал мерить шмотки, а они обсуждали, что подходит, а что нет. Когда все было сказано и сделано, мне оставалось только забрать покупки. — Он показал на чемодан. — Ты только посмотри, это же фантастика!

Он погрузил руки в чемодан, выдернул из стопки несколько вещей и бросил веером на диван. Брук хотела возмутиться, что так с одеждой не обращайся, что со сложенными вещами и стопками нужно осторожнее, но даже она поняла, насколько нелепо это прозвучит. Она взяла кашемировый анорак цвета зеленого мха с манжетами в английскую резинку, мягкий, как детское одеяльце. На ярлыке значилось 495 долларов.

— Прелесть, правда? — спросил Джулиан с восхищением, которое обычно вызывали у него только музыкальные инструменты или новые электронные гаджеты.

— Ты же не носишь анораки, — выдавила Брук.

— Самое время начать, — улыбнулся Джулиан. — Уж к анораку за пять сотен я как-нибудь привыкну. Чувствуешь, какой мягкий? А вот эти? На, посмотри! — Он бросил ей блестящий, словно масляный, кожаный пиджак и кожаные казаки от Джона Варватоса — нечто среднее между мотоциклетными и ковбойскими сапогами. Брук в этом не разбиралась, но видела, что обувь нерядовая. — Ну? Правда, потрясные?

Брук снова кивнула. Боясь расплакаться, если останется стоять неподвижно, она нагнулась над чемоданом и вытащила себе на колени новую стопку одежды — дизайнерские и винтажные футболки всех цветов, которые только можно представить. В чреве чемодана Брук заметила мокасины от «Гуччи» с гладкой шлифованной подошвой, без броского логотипа, и белые тенниски «Прада». Были здесь и головные уборы, целая гора самых разных: и вязаные шапочки, в каких Джулиан всегда выступал, и кашемировые, и панамы в колониальном стиле, и белые мягкие фетровые шляпы — пожалуй, не меньше дюжины шляп и шапок разных стилей и цветов, все разные, но каждая по-своему хороша. Несколько тончайших кашемировых пуловеров, приталенных итальянских блейзеров, сразу притягивавших взгляд стильной небрежностью, — и джинсы. Столько пар всевозможных покроев, цветов и степени потертости, что Джулиан недели две мог ежедневно надевать новые, не повторяясь. Брук заставила себя развернуть и рассмотреть каждую пару, пока у нее в руках не оказались — вот как знала, что так и будет — точно такие джинсы, какие ее мать первыми выбрала в «Блумингдейле» и которые Брук сочла превосходным началом.

— Ух ты! — через силу буркнула она, но голос получился каким-то сдавленным.

— Скажи, фантастика? — не унимался Джулиан, все сильнее оживляясь, пока супруга рассматривала одежду. — Наконец-то я буду выглядеть как взрослый человек! Дорого одетый взрослый человек. А знаешь, во сколько им это обошлось? Ну, угадай?

Брук не хотелось гадать: по качеству и просто по количеству одежды она видела, что «Сони» раскошелились не меньше чем на «десятку», но не стойло портить Джулиану настроение.

— Ну, не знаю… Две, три тысячи? Это просто безумие! — воскликнула она с наигранным энтузиазмом.

Джулиан засмеялся.

— Да, я бы тоже так предположил. Восемнадцать тысяч! Представляешь? Восемнадцать кусков на тряпки!

Брук потерла один из кашемировых свитеров ладонями.

— А ты не против смены имиджа? Ничего не имеешь против совершенно другого стиля?

Она задержала дыхание, когда Джулиан вроде бы задумался на минуту.

— Нет, я не могу цепляться за старое, — сказал он наконец. — Нужно двигаться вперед. Прежний имидж свою роль сыграл, сейчас я начинаю по-настоящему. Нужно принять и полюбить свой новый облик, а с ним, глядишь, и карьера пойдет в гору. Должен сказать, удивительно, но я всем сердцем приветствую перемены. — Он лукаво улыбнулся: — Помнишь поговорку — взялся делать, делай хорошо… Ну что, ты рада?

Брук через силу улыбнулась:

— Очень рада. Это ж просто здорово, что они готовы столько в тебя инвестировать.

Он сорвал старую, в катышках, шапчонку, нахлобучил белую мягкую шляпу с тканевой лентой, побежал к зеркалу в прихожей и принялся крутиться, рассматривая себя со всех сторон.

— А у тебя какие новости? — спросил он из прихожей. — Если я правильно понял, сюрприз не только у меня?