Коронер удивленно поднял бровь:

– Небольшой фокус?

– Да, сэр. Всем нравится толика волшебства.

Твелвтриз улыбнулся.

– Вы проделываете магические трюки, мистер Спэрроуграсс? Великолепно. Покажите нам, – сказал он, шлепнув ладонью по столу.

Возбужденное бормотание пронеслось по залу. Гомеопат попросил шляпу. Один из членов жюри тут же вытащил свой цилиндр из-под стула и передал ему. Сайлас Спэрроуграсс объявил, широко разведя руки:

– А еще мне потребуются пять флоринов.

Началась суматоха: коронер, члены жюри, свидетели и зрители полезли в карманы и сумки. Сайлас Спэрроуграсс поднял руки вверх:

– Не беспокойтесь, леди и джентльмены. Я чувствую в этом помещении так много денег, что мне удастся их отыскать. – Гомеопат подошел к леди Беатрис и приподнял ее ногу. – Вот флорин под туфелькой этой женщины, – объявил он. Та прыснула со смеху, закрывшись ладошкой, а гомеопат бросил монетку в шляпу. – А вот еще один в этих бакенбардах, – сказал он, вытаскивая флорин из шевелюры Уильяма Шипшенкса, сидящего позади леди Беатрис. И эта монетка была отправлена в цилиндр. Смотритель лабиринта смущенно заулыбался. Приблизившись к графине, гомеопат вскричал: – В этом капоре еще один флорин! – Он протянул руку и бросил его в шляпу.

Аристократка просияла и попыталась, правда безуспешно, нащупать другой завалявшийся флорин. Спэрроуграсс быстро пересек зал и под восхищенными взглядами публики достал еще одну монетку из уха торговца маслом. Следующую он извлек как будто вовсе из воздуха перед носом Твелвтриза и бросил оба флорина в шляпу, навострив уши, когда монеты звякнули на дне. Подняв цилиндр над головой, чтобы всем было видно, гомеопат перевернул его, высыпав содержимое на ворох судебных документов. Пять флоринов выкатились из шляпы.

Зал взорвался аплодисментами.

– Великолепно! – объявил Чарльз Твелвтриз. – Может быть, посмотрим еще какой-нибудь трюк? За окном дождь, спешить некуда.

Гомеопат стянул жилетку.

– Для следующего фокуса, леди и джентльмены, мне нужны часы, – объявил он и, бросив беглый взгляд на публику, добавил: – Трюк удастся только в том случае, если часы будут золотыми.

– Мои! Возьмите мои! – буквально умолял его Твелвтриз, теребя в руках цепочку. Он вручил часы гомеопату.

Спэрроуграсс закатал рукава, выдернул из верхнего кармана красный носовой платок и помахал им перед аудиторией. Потом накрыл им часы и передал оба предмета коронеру, зачарованному его манипуляциями. Гомеопат быстро схватил носовой платок за угол и подержал в воздухе, повернув во все стороны, чтобы всем было видно. Смущенный коронер недоуменно посмотрел на свои пустые руки и громко захлопал в ладоши.

– Благодарю вас, мистер Спэрроуграсс, вы прекрасно нас развлекли, – сказал он, сияя. – А теперь сядьте на место.

Гомеопат положил флорины в карман, низко поклонился и обратил свой здоровый глаз к публике:

– Вы сможете отыскать Сайласа Спэрроуграсса, человека исключительной проницательности, по адресу: Вайн-роуд, дом пять. Предварительной записи не требуется. Магические трюки в качестве бесплатного дополнения.

Коронер повторил адрес, на случай если кто-нибудь не запомнил его, взглянул на свой список и вызвал Дору Каммингс, горничную Бэгшотов. Молоденькая девушка в фартуке служанки со стянутыми в пучок темными волосами была бледна: утром ее дважды вырвало на нервной почве. Вытянув по бокам сжатые в кулаки руки, она сообщила с корнуоллским акцентом, что отравление не могло быть случайным: генерал никогда не позволял держать мышьяк в доме. Совершенно исключено, чтобы его положили в еду за завтраком: Бэгшот с гостем ели и пили одно и то же.

– Американец пьет чай вместе со всеми. Говорит, будто английский кофе имеет вкус лакрицы и пурпурный оттенок.

Все нахмурились, услышав нелестное замечание иностранца о британском напитке.

– Они пили его из одного чайника? – спросил Чарльз Твелвтриз.

Горничная энергично закивала.

– Да, сэр, и он до сих пор жив, – сказала она, указывая на американца.

Коронер сузил глаза, изучая упомянутого свидетеля.

– Давайте убедимся в этом сами. Корнелиус Б. Пилгрим, ваша очередь.

Стоило американцу произнести слова присяги, как Барнабас Поупджой поднял руку и заявил, что хотел бы задать вопрос.

– Как, уже? – удивился коронер. – Этот человек еще не давал показаний. Надо сначала их выслушать.

Торговец маслом тем не менее поднялся с места, сжимая в руке пучок ревеня.

– Что означает инициал после имени свидетеля? – спросил он.

Раздался смех, столь оглушительный, что коронеру пришлось ждать, когда наступит тишина. Мужчины держались за животы, сотрясаясь от хохота, женщины, тяжело дыша, вытаскивали носовые платки, чтобы вытереть со щек слезы.

– Леди и джентльмены! – вскричал коронер. – Прошу вас проявить уважение к свидетелю. Он гость в нашей стране. Пусть даже привычка американцев использовать инициал вместо второго имени кажется смешной для англичан, я не потерплю такого поведения в зале суда. Примите мои извинения, мистер Пилгрим.

– Конечно, никаких проблем, – заверил его свидетель, разглаживая усы.

Коронер долго смотрел вдаль, и ни единого вопроса не срывалось с его губ.

– Проклятье! – воскликнул он наконец. – Мистер Пилгрим, не сообщите ли вы суду, какое у вас второе имя, чтобы мы перестали строить догадки по этому поводу и сдвинулись бы с мертвой точки?

Собравшиеся в помещении затаили дыхание, и сидевшие на задних рядах встали, чтобы не упустить момент разоблачения.

– Бенджамин, – последовал ответ.

– Корнелиус Бенджамин Пилгрим, – попробовал имя на вкус коронер. – Очень приятно. – Нахмурившись и сплетя пальцы, он подался вперед. – Какова ваша версия происшедшего?

Свидетель откашлялся.

– Я знал покойного много лет, и он пригласил меня погостить в его доме. – Голос его зазвучал громче. – Мы вместе отправились на дворцовый пикник, где выпили на двоих пару бутылок пива. Примерно через полчаса после того, как генерал съел несколько кусков специально приготовленного для него пирога, у него началась рвота.

Коронер прервал свидетеля и спросил доктора Хендерсона, согласуется ли начало рвоты у генерала со временем, когда был отравлен пирог.

– Да, сэр, – ответил доктор, встав, и вновь сел на место.

Минк взглянула на Пуки, которая вдруг опустила глаза.

– Мистер Пилгрим, вы вполне уверены, что единственной пищей, которую ел ныне покойный генерал и никто другой, был предварительно заказанный пирог с голубятиной? – спросил коронер.

– Да, сэр. Он велел слугам не давать его никому пробовать.

– У вас не было никаких неблагоприятных последствий от выпитого совместно с генералом пива?