– Машину бы, – робко предложил Максим, поглядывая на одиноко стоящее авто на парковке.

Клим покачал головой.

– Лучше не стоит. Больше возиться будем. Ни ключей, ни горючего. Да и внутри еще неизвестно, что может быть.

– Например? – не смог сдержать любопытства мужчина. Ему было и в самом деле интересно, что может быть внутри запертого автомобиля.

– Было несколько случаев, что аномалия каким-то образом проникала через щели внутрь и там затаивалась до поры до времени. Мародер взламывает замок, садится – и оказывается прямехонько в эпицентре аномалии. Мы так двоих бедолаг находили – одна голова из сиденья торчала, все остальное или кислотой съедено было, или «электрой» выжгло.

Максим сморщился. Было видно, что ему от новой информации стало не по себе.

«Это еще цветочки, – невесело улыбнулся Клим, поглядывая на своего странного спутника. – Вот когда с Тройницкой на Аллею выйдем – тогда и ягодки пойдут. Там этих аномалий пруд пруди, а другого пути нет».

2

Вышли на Тройницкую, долго стояли у ларька – наблюдали за странной тенью, мелькающей в окнах первого этажа.

«Снайпер? Бандит? Или просто занавеску ветром колышет?» – все гадал Клим, щурясь.

Проверить стоило, рисковать нельзя. С той точки, где видно мельтешение тени, очень хороший обзор открывается. Все как на ладони. Совпадение?

Клим ругнулся про себя, поежился – после долгого стояния мороз начал пробирать до костей. Максим тоже мерз, но стойко держался, не проронив ни слова и даже не переминаясь с ноги на ногу. Лишь иногда подрагивал от прошибающего тело холода.

– Ладно, пойдем, – наконец произнес Клим и неприятно удивился тому, как тяжело даются слова. Морозец основательно сковал лицо и мышцы. Надо поспешить. Наверное, стоит зайти в один из подъездов и немного отогреться.

Двинули небольшими перебежками через улицу, держа окно с предполагаемым противником на прицеле. Но выстрелов не последовало, лишь вдали завыли дикие псы.

– Далеко зверье, – увидев напряженный взгляд Максима, пояснил парень. – Не должны сунуться. Да и идем с подветренной стороны, не учуют.

– Согреться бы, – произнес Макс, поглядывая на открытые двери подъезда.

– Замерз?

– Я еще терпимо, а у тебя лицо уже белое. А нос синевой отдает.

– Да, погреться бы не помешало, – согласился Клим, дотрагиваясь до носа – прикосновения не почувствовал, словно дотронулся до ледышки.

– И чем скорее, тем лучше.

Зашли в подъезд. Из разбросанных обломков старого дивана, который, видимо, пытались утащить мародеры, но не справились с его большими габаритами, развели небольшой костерок. Огонь отогрел закоченевшие руки, лица, наводя свой теплотой дремоту. Прошлую ночь спали урывками, и поэтому сейчас начало сильно клонить в сон.

– На, пожуй, – протянул Клим спутнику сухарь. – Сон отгонит.

Максим взял угощение, принялся неторопливо жевать. Не сдержался, спросил:

– Долго еще?

Город он знал, как и знал расстояние от того места, где они сейчас остановились, до церкви, но с учетом того, что большую часть территории оккупировала Зона, время на преодоление препятствий в виде аномалий и мутантов могло затянуться.

– Не знаю, – честно признался парень. – Погодка так себе, а на Аллее, когда мы в прошлый раз там с ребятами были, очень много гадости всякой.

Максим кивнул, вновь погрузившись в думы.

Клим подбросил деревяшку в огонь и достал свернутые вдвое листы бумаги, которые извлек из внутреннего кармана куртки Бориса.

«Ученый говорил, что нашел какую-то интересную информацию касательно причин расширения Зоны», – Клим начал просматривать записи, уставшим мозгом пытаясь понять написанное.

Шрифт был мелкий, текст под завязку наполнен техническими терминами и трудновыговариваемыми словами, поэтому приходилось читать по несколько раз, прежде чем уловить смысл. Из написанного Клим уловил, что расширение Зоны как-то связано с внешним воздействием. Давалась какая-то мутная, труднопонимаемая гипотеза этого, но парень не смог до конца уловить ее суть. Но хватило и того, что разум смог расшифровать.

«Внешнее воздействие, – повторил про себя Клим, пробежав взглядом по выкладкам, формулам и графикам на третьей странице. – Уж не военные ли постарались? Очередной научный эксперимент, который не увенчался успехом? Все может быть. Выбраться бы только из города да к нужным людям попасть, чтобы эти документы показать».

И вдруг, ошарашенный собственной дерзостью, подумал: «А может, никуда и не надо выбираться? Может, узнать у Ямина? Он же ведь военный, он был здесь, в городе, еще до того, как Зона начала ползти во всех направлениях. Он и руководил какой-то группой, которая исследованиями занималась. Ямин, правда, по этому поводу говорил всегда скупо и лишней информацией не делился. Сергей Андреевич ведь тоже вместе с ним в группе был».

Снаружи вновь заскулили псы, начали грызню.

Клим глянул в проем двери. Мелькнули две тени.

– Будь начеку, – шепнул он Максу. Тот взял оружие, тоже стал пристально наблюдать за входом.

Еще одна тень проскочила мимо.

– Собаки, – выдохнул Максим, привстав с места. – Сейчас я их…

– Нет, – отрезал Клим. – Я сам разберусь.

– Подожди, дай мне попробовать. Я без стрельбы разберусь.

– Макс, не время сейчас судьбу за яйца теребить. Ты не Кашпировский, чтобы…

– Дай попробовать, – настоял Максим.

Клим посмотрел на парня, нехотя кивнул.

– Ладно, только я с тобой – прикрыть в случае чего. Иначе оставишь свою дочь сиротой.

Макс поправил шапку, подошел к выходу. В лицо дунул ветер, принося запах псины и мочи.

– Будь осторожен… – только и успел вымолвить Клим, как вдруг на пороге возник пес и прыгнул на него. Метился он точно в горло.

3

– Твою! – выдохнул Клим и повалился на ступеньки.

Пес зарычал, оскалился, пытаясь ухватить жертву за шею.

«Нельзя! Прочь!» – попытался подать я сигнал собаке, но та, кажется, не слышала меня. Неужели не действует? Неужели все было плодом воображения?

Вторая собака проскочила в подъезд и в нерешительности застыла у ног.

«Нельзя! Нельзя! Прочь! Опасность!» – повторил я, глядя псу прямо в глаза.

Зверь выгнул спину, зарычал, но атаковать по-прежнему медлил, переводя взгляд с меня на барахтающегося Клима и обратно.

«Нельзя! Прочь! Опасность!»

Я вдруг впервые осознал в полной мере весь риск, которому подверг и себя, и своего товарища. Возомнил себя – кем? телепатом? мутантом? – и пытаюсь беседовать с голодным, продрогшим на холоде зверем. Мне лечиться пора, ей-богу!