Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Красота! – Игнат остановился на берегу запруды. – Вот именно это я и искал!
Красота, кто ж спорит? Да только темная какая-то красота. Из живого здесь только ручей с дубами, да вот эти серебряные нити, что делятся с дубами своей силой. А все остальное словно мхом поросло. Обычным взглядом не увидеть ни этот мох, ни паутину, что алчно подрагивает от каждого их шага, ни притаившегося на берегах запруды смрадного тумана.
И если посмотреть в черную воду, то многое можно увидеть. Вот он, Степан, светится синим и серебряным. Вот над головой Игната кровавые всполохи и черные дыры. А вот тот, кто человеком прикидывается. Головешка, что выползла из болота. Чернота, чернота кругом, и только глаза полыхают. А если голову наклонить вот так, то и не головешка уже, а птица – огромный красноглазый ворон. Насмехается, следит за Степаном со дна запруды. Зазеваешься, и утащит под воду.
– Хорошее место, братец! – Ворон раскрыл клюв и положил когтистую лапу на плечо тому Степану, что отражение. Только вот больно стало Степану настоящему, это на его шкуре напоминанием и предупреждением выступила кровавая роса. Молчи, пограничник! Не мешай моей забаве!
– Ручей мы сильнее запрудим! – Игнат притопнул ногой. – Чтобы был нам тут настоящий пруд. Посеред пруда насыплем островок и поставим беседку, а к ней мосток, чтобы Оксана с Настеной могли по нему прогуливаться. Ну и лодки с пристанью! Все чин чином будет! – Игнат настоящий продолжал мечтать, а Игнат подводный недобро скалился, грозился Степану пальцем. – А дубы я велю выкорчевать к едрене-фене!
Екнуло сердце. Дубы тут, считай, единственные были живыми и настоящими. И в черной воде отражались такими, какие есть, без гнили и паутины.
– Зачем корчевать? – спросил Степан у Игнатова отражения. Понимал, что это оно сейчас все решает.
– Чтобы диковинок заморских насадить! – отражение подмигнуло, снова оскалилось. – Кого ты дубами удивишь, Степка?! Ну и домина! Дворец чтобы, а не простой домишка. Эх, пригласить бы этого Берга, что Злотникову замок построил. – Игнат настоящий посмотрел на Врана. – Как думаешь, если большие деньги посулить, согласится?
– Не согласится. – Вран покачал головой, а черный ворон на дне запруды защелкал клювом. – Этому золото без надобности.
– А если напугать?
– Такого нечем пугать.
– А если смертью пригрозить?
– А если смертью пригрозить, он тебе за это еще и спасибо скажет. Нет, братец названый, ищи другого архитектора. Если хочешь, из Европы кого-нибудь выпиши. Золотишка тебе хватит, не переживай.
– Да я и не переживаю! – Носком сапога Игнат пнул земляную кочку, и под кочкой этой оказался золотой самородок. – Жила тут, Вран. Глубоко лежит, но если позову, придет. Как эту выработаю, следующую найду. С твоим даром я тепереча завсегда с золотишком! Спасибо тебе, брат названый.
Наверное, остальные решили, что Марфа обиделась на Архипа. Но нет, она не обиделась, она испугалась. Не его, а того страшного мира, в котором ему приходится жить. Мира, в котором нет полутонов, который делится только на своих и чужих, на живых и неживых. А вот Марфа считала, что каждый заслуживает если не второго шанса, то хотя бы надежды на прощение. Поэтому, когда Архип крепко, до боли, сжал ее ладонь в своей, она не убрала руку. Бывают моменты, когда женщина сильнее даже самого сильного мужчины, когда только в ней опора и есть, и он это чувствует, хоть и не желает признавать.
Шли долго, так долго, что с непривычки гудели ноги. Хотелось сесть. Нет, хотелось лечь! Вот прямо на эти мохнатые, пружинящие под ногами кочки.
– Эй, Архип, а куда это ты нас ведешь? – Первым встревожился Леший. – В твоем роду, случаем, не было Ивана Сусанина?
Леший пнул ногой одну из кочек, оглядел окрестности. Впрочем, какие окрестности, когда кругом сплошной лес! Уже не такой высокий и не такой густой, как раньше, и деревья какие-то корявые, с почерневшими, как после пожара, изогнутыми стволами. И кочки эти…
– Не было. – Архип не останавливался и Марфину руку из своей не выпускал.
– А я вот что-то сомневаюсь. Эй, ребята! – Леший остановился, не давая пройти остальным. – Вы что, не видите, что он нас в болото ведет?! Думаете, Горяев свой домишко среди топи построил? Думаете, он до такой степени чокнутый был?
– Это еще не болото. – Архип тоже остановился.
– Еще не болото?! – Лика встала рядом с Лешим. Кажется, впервые за все время похода эти двое проявили солидарность.
– В самом деле, скажи, уважаемый, – встрял Семен Михалыч, – что это за странный маршрут вы выбрали? – В голосе его тоже слышалась тревога.
– Это не я маршрут выбрал, это маршрут меня выбрал. – Архип обвел внимательным взглядом их маленький отряд.
– И теперь мы премся в болото? – Лика злилась. И остальные, кажется, тоже начинали злиться. Это ведь проще, чем бояться. Вот Марфа ничего не боялась, потому что доверяла Архипу, а они не доверяли. Они не знали его так хорошо, как она.
– Мы не просто премся, девочка. – Архип остановил взгляд на Лике. – Я пограничник, а это значит, что я вижу пути.
– Какие пути? Куда пути? – Леший положил руку Лике на плечо, и та плечом дернула. – Ну, признай, мужик, что мы заблудились!
– Мы не заблудились. – Архип говорил тихо, терпеливо, но Марфа чувствовала – терпение его на исходе.
– В самом деле, Архип, – поддержал Лешего Семен Михайлович, – скоро вечер, потом ночь. Как мы тут ночевать будем?
– Так же, как и в любом другом месте. Держитесь меня, и все с вами будет нормально, – сказал и решительно пошагал дальше.
– Я читал форумы! – не унимался Леший. – И там ни слова не было про болото! Горяев свой чудо-дом построил посреди леса! Так что не надо нам тут…
Архип замер как вкопанный и проговорил очень медленно, так, словно сдерживался из последних сил.
– Я обещал, что выведу вас к горяевскому дому, и я это сделаю. А если кому-то не нравится маршрут, я того не держу.
– Ну, конечно, не держит он! – Лика пересадила своего Крыса с плеча за пазуху. – Завел хрен знает куда и теперь не держит! Нет уж, дудки! Ты от нас теперь так просто не отделаешься!
И только Эльза с Никитой не влезали в эту перепалку. Никита думал о чем-то своем, пробовал носком ботинка моховую кочку на прочность, а Эльза смотрела вдаль невидящим взглядом. Или видящим?
Марфа сощурилась, чтобы разглядеть то, что так заинтересовало Эльзу, вот только ничего не увидела. Зрение у нее было не очень острое, а носить очки она стеснялась.
Дальше шли в полной тишине. Никто не проронил ни слова, даже когда на поверхности мохового ковра явственно стала проступать вода, даже когда Архип нарезал чахлых осинок и каждому выдал по самодельному посоху.
