внимания, как, может быть, заседание парламента, сложное устройство Оксфордского университета, виды небольших посещенных им городов, театральное зрелище, украшавшие королевские дворцы предметы искусства, все виденное и слышанное, все эти иногда совсем бледные и колеблющиеся восприятия не пропадали даром, и из тысячи таких ежедневных духовных отпечатков слагался тот общий, может быть, в значительной мере смутный и неясный фон, который должен был неизбежно сопутствовать уносимому Петром с собой представлению об Англии.

Но в свою очередь, и Петр оставлял по себе впечатления и воспоминания в стране, которую покидал. «Его путешествие, — писал Маколей в середине XIX в., — эпоха в истории не только его страны, но и нашей и всего человечества»[211]. Современники посещения Петром Англии отнеслись к нему различно. Для лондонской толпы, стекавшейся на него глазеть, это была редкостная заморская диковина; высшее английское общество интересовалось им мало, мало его замечало, поговорило несколько о его странностях и причудах и скоро стало его забывать; двор видел в нем дикаря, тяготился неожиданными его выходками и, конечно, более радовался его отъезду, чем его прибытию; епископ Бёрнет предсказывал ему или гибель, или значение великого человека, не понимал его казавшегося столь односторонним увлечения кораблестроением и отрицательно к этому увлечению отнесся. Самую недобрую память по себе оставил Петр, несомненно, у адмирала Джона Бенбоу, арендатора дома Says-Court в Дептфорде. Почтенный адмирал при переселении царя из Лондона в Дептфорд неохотно уступил ему свое помещение. Вид, в котором царь и его спутники оставили дом и принадлежавший к нему сад, был таков, что адмирал, вероятно, пожалел о данном им согласии; во всяком случае, он принужден был отказаться от возобновления аренды, срок коей истекал. Все в оставленном владении было предано полнейшему разрушению. Адмирал обратился к английскому правительству с ходатайством о возмещении ему убытков. Бумаги по этому делу сохранились в английских архивах; они любопытны потому, что бросают свет на житье Петра в Дептфорде и рисуют нравы компании, обитавшей в доме Says-Court.

В поданной правительству просьбе адмирал Бенбоу заявлял о порче дома и сада, просил о назначении осмотра уступленных им царю владений. Осмотр дома, сада и движимого имущества был поручен знаменитому, не раз уже выше упоминавшемуся архитектору, строителю собора Св. Павла и Гринвичского госпиталя сэру Христофору Рену, который пригласил себе в помощники экспертов: оценщика по части движимости мистера Севелла и королевского садовника мистера Лаудона. Оказалось, что дом действительно был так разрушен, что его во многих частях приходилось ремонтировать заново. Краска на стенах была облуплена, стекла выбиты, печи и печные трубы сломаны, дубовые и сосновые перекладины в потолках сломаны, полы в некоторых местах выворочены, в других испачканы грязью и рвотой. Окружавшая сад железная решетка разнесена на 100 футов протяжением. Та же картина разрушения видна из составленного Севеллом описания мебели и убранства комнат в том виде, как они оставлены были жильцами. В этом описании читаем: «Спальная, убранная голубой отделкой, и голубая кровать, обитая внутри светло-желтым шелком, вся измарана и ободрана. Японский карниз кровати сломан. Индийское шелковое стеганое одеяло, байковое одеяло и постельное белье запятнаны и загрязнены. Туалетный столик, обитый шелком, сломан и изрезан. Стенной орехового дерева столик и рундук сломаны. Медная кочерга, пара щипцов, железная решетка, лопатка — частью сломаны, частью утрачены. Палевая кровать разломана на куски, красная отделка, отороченная полосатым персидским шелком, сильно подрана и испорчена.

В кабинете четыре полотнища тканых дамасских обоев сильно измараны. В большой комнате два больших каминных крюка с медными рукоятями сломаны. В смежной комнате обои требуют чистки. В следующей комнате коленкоровая кровать с занавесями испятнана и изорвана в клочки, а большое индийское одеяло прорвано во многих местах. 14 голландских плетеных стульев все сломаны и испорчены. 12 стульев со спинками, обитыми драгетом, сильно испорчены. В следующей комнате обитая темным камлотом кровать сильно порвана и испорчена. Обыкновенное стаметовое одеяло изорвано и прожжено в нескольких местах. Черный панелевый стол и рундуки сломаны и испорчены. Пара каминных крюков с медными рукоятями, лопатка и щипцы сломаны. В следующей комнате две кровати: одна обитая драгетом, другая саржей — изорваны и испорчены. Старый комод, каминные крюки, лопатка и щипцы сломаны и испорчены. В следующей комнате голубая полосатая коломянковая кровать, обитая внутри пестрой индийской вышитой тканью, сильно измарана и попорчена, а карниз сломан. 12 кресел, обитых голубой материей, сильно попорчены. 3 старых голландских плетеных стула сломаны. Ореховый комод и оклейной стол сильно попорчены и сломаны. 6 белых тонких дамасских оконных занавесей изорваны и испорчены. Грелка поломана внутри и пожжена. Внизу: японский стол, два стула и кушетка все поломаны и испорчены. 7 отлогих стульев сломаны и утрачены. Несколько других стульев попорчены. Пара каминных крюков с медными рукоятками, пара щипцов, лопатка и решетка сломаны и попорчены. Два стола с инкрустацией попорчены. Большой турецкий ковер попорчен. 5 кожаных стульев утрачены. 2 перины и 2 подушки потеряны. 3 пары новых пуховых подушек потеряны, 8 перин, 8 подушек, 12 пар байковых одеял сильно замараны и попорчены. Одна запасная железная решетка изломана в куски. 3 пары тройных тонких голландских простынь утрачены. 3 кресла с ручками и 5 резных деревянных кресел изломаны в куски. Стол сломан и испорчен. 20 прекрасных картин сильно замараны, а рамы все разбиты. Несколько прекрасных чертежей и других рисунков, изображающих лучшие виды, утеряны и оценены адмиралом Бенбоу в 50 фунтов».

Итак, кровати, обитые шелковой материей, коленкором, камлотом, драгетом, саржей, коломянкой, были изодраны и измараны; простыни, одеяла, перины и подушки — испачканы, изорваны и совсем пропали; замаранные обои, изодранные оконные занавеси; испорченные или совсем в куски разломанные столы, кресла, стулья и другая мебель, изломанные каминные крюки и прочие металлические каминные принадлежности, как то: щипцы, лопатки и железные решетки, — эти железные предметы, должно быть, служили для упражнений богатырской силы, — таково было состояние и вид внутренней обстановки и убранства комнат в доме Says-Court при отъезде царя. Не лучше обстояло дело и в саду, заботливо выращенном мистером Эвелином. В акте осмотра под заглавием «Несколько замечаний о садах и палисадниках, принадлежащих достопочтенному Джону Эвелину, эсквайру, при его доме, Сейс-Корт в Дептфорде, в графстве Кент», эксперт Джорж Лаудон писал: «Во все время, пока московский царь проживал в означенном доме, немало повреждений было причинено в садах и палисадниках. Усмотренные повреждения двух родов: одни из них могут быть поправлены, другие же исправить нельзя: 1) трава помята и земля взрыта от прыжков и выделывания разных штук, 2) лужайка, на которой играют в шары, в таком же