ее остатки, батюшка, уже спокойно пьяный, перекрестив Илью и тяжело обняв его, единственно сказал про отца, что тот прожил неплохо. А после Илья остался один.

Сегодня он прошел мимо папиной могилы. Чуть дальше лежали Саша и Ваня. У них Руднев не был со дня похорон, ни минуты которого не помнил. А жил ли он вообще в тот день? Илью снова затрясло, потянуло на выход, но он нашел в себе силы подойти к двум крестам. Илья сел на скамейку, сбитую из чурок и сосновой доски, мокрую и мягкую от дождя.

– Вот живу. Живу, – сказал он крестам и после этого уже ничего не понимал.

Он заметался в тесной геометрии кладбища, будто потерявший след. Глядел то поверх могил, то под ноги, то останавливался, поправляя ворот пальто. Дышал, дышал.

16

– Алло! – Илья Сергеевич? – Я. – Добрый день! Наш общий знакомый Матвей Адамович попросил вас набрать.

– Здесь шумно. Я плохо вас слышу.

– Матвей Адамович сказал, что, скорее всего, вы потеряете мой номер. Он правда очень беспокоится за ваше душевное состояние. Вы понимаете, о чем я хочу поговорить?

– Я сейчас очень занят. – Руднев отхлебнул вино.

– Конечно-конечно. Когда вы освободитесь, чтобы я мог вам перезвонить?

– Кто это?

– Меня зовут Леонид. Я психотерапевт. Наш общий знакомый Матвей Адамович…

– Да-да, понял!

– Илья… Могу я называть вас Ильей? Спрошу прямо: вы готовы встретиться? Потому что, если вы не готовы, это не имеет смысла… Алло?

– Нет.

– Еще не готовы? Тогда давайте не будем торопиться и сначала просто познакомимся. Илья, я уверен, что мы сможем быть полезны друг другу.

– М-м-м… Хорошо, приезжайте.

– Что?.. Плохо слышно!

– Я сказал – приезжайте.

– Может, встретимся в моем кабинете? Скажем, завтра в десять утра?

– Ирландский паб «Гринсливс». Не переживайте, здесь тоже очень уютно.

В зал паба набилось не меньше сотни. Пьяных было пока немного, но особо азартные уже заказывали крепкое. Стопки с «Егермейстером» ныряли в бокалы «Гиннесса». Популярный коктейль назывался «Охота на оленя». Зачем портить горькое сладким, Руднев не понимал. К тому же в мире существовала выверенная гармония ерша, где горькое метко шло к горькому.

– Это ваше уютное место? – спросил человек с ухоженной бородкой.

Леонид изменился. Весь он, от седой макушки до лакированных туфель, теперь производил впечатление добродушного старичка.

– Самое уютное, которое я знаю. Что хотите выпить? – спросил Илья.

В углу, на плазменном экране показывали футбол. Сине-бело-голубые пропустили третий гол. Публика орала. В охоте на оленей участвовало как минимум десять загонщиков.

– Что посоветуете?

– Возьмите мышьяк.

– Илья?!

«Го-о-ол!» – взорвался зал.

«Да! Да! Да! – барабанил комментатор. – Сокращаем отрыв! Есть время, есть силы, есть шансы!»

– Я иду вам… – пытался перебить человеческий шум Леонид. – Иду вам навстречу!

После ответного гола фаны с надеждою стихли.

– «Мышьяк» – это коктейль из виски, абсента и еще чего-то там…

Леонид вытаращил мелкие черные глазки.

– Как мило, но я, дорогой мой, откажусь.

Он взял водки. Рудневу бармен придвинул бокал с белым вином и всыпал в него лед. Лед всплыл, как пена.

– Ну, за знакомство?

– Вы меня не помните? – решился Илья.

Леонид замешкался. Он опрокинул над собой рюмку и с таинственной улыбкой оглядел Руднева.

– У нас маленький город, – ответил он. – Но простите, не помню.

– Вы больше не работаете в диспансере? – спросил Илья.

– О, нет. Довольно давно… Я выбрал частную практику. Я вас когда-то консультировал?

– Неважно, – ответил Руднев. – Это было шесть лет назад.

– Тогда, пожалуй, мне можно простить… Хотя я помню всех своих пациентов.

– Вот у вас были слоники, – перебил Илья.

– Что?

– Ну, слоники на столе в кабинете.

– А-а-а. Значит, вы все-таки были у меня на приеме.

– Почему вы их так ставили?

– Как?

– Неправильно… Вот как слоны идут в караване? Сначала большой, взрослый слон. За ним – меньше, меньше, меньше.

– Хм, никогда об этом не думал. Но вы правы, Илья, – психиатр угодливо засмеялся. – Куда может привести караван самый маленький слоненок?!

– Самый маленький, – пробубнил Руднев, пережевывая кусочек льда.

«Не-ет!!!»

«Ну как так?!»

«Зачем вратарь вышел из ворот… И снова разгромный отрыв! Четыре-один. До конца матча остается полчаса!»

Десять подстреленных оленей. Двадцать.

– Илья, вы позвали меня в этот шум, чтобы я не принялся вас лечить? Не бойтесь, без вашего желания…

– Мне всего лишь нужно вернуться на работу.

– Понимаю. – Леонид показал бармену два пальца. Тот кивнул. – Тогда не будем усложнять друг другу жизнь. Мы с Матвеем Адамычем однокурсники, давние друзья, и тут секретов нет. Поэтому вы понимаете, как сложно мне будет ему врать…

Бармен принес Леониду водки. В бокал Руднева он плеснул вина.

– Я, по-вашему, псих?

– А как ты хочешь? – спросил Леонид, быстро перейдя на «ты». – Со слов Матвея я понял, что ему нужна уверенность в тебе. Не знаю уж, по какой причине он ее потерял, но знаю, что я могу ему ее вернуть. Он доверяет моему слову. Например, я могу сказать, что на его месте не стал бы рисковать, а могу убедить, что у него нет никаких причин держать тебя в запасе. Илья, как вы захотите, так я ему скажу.

– Так просто?

– А зачем усложнять?

– Сколько?

– Скажем… – Леонид приблизился к Илье и навис над ухом, словно собираясь высосать содержимое свежей добычи. Он назвал цифру. – Ну, как тебе мое предложение?

«Не-е-ет!!!»

«Тварина!»

«В жопу себе засунь!»

«Красная карточка нашему нападающему. Сразу красная! Почему? За что? Смотрим повтор, друзья!»

Леонид дожидался ответа.

– Пожалуй, я откажусь, – сказал Илья как можно спокойней. Он уже представлял удивленную физиономию Адамыча после вести, что его институтский дружок торгует доверием, да еще так дешево.

– Ну что ж, тогда прощайте. – Леонид резко выпил. – Вы точно не лечились у меня раньше?

– Моя жена лежала в диспансере.

– А как ее звали?

Руднев проглотил вино. Он держал на языке льдинку, держал ее, чтобы молчать.

– Ее фамилия тоже Руднева? Руднева, Руднева… А! – воскликнул Леонид. – Да-да. Вспомнил! Эх, Илья, зря вы тогда…

«А-а-а!!!»

«Су-у-ука!»

«Снова пропускаем нелепый гол! Мы вынуждены признать, у нашей команды почти не осталось шансов удержаться в еврокубках».

Лед скрипел на зубах. Взгляд сужался и слеп.

– Это ведь она убила своего ребенка? Видите, я помню и слежу за судьбой всех своих больных!

Илья бросил кулак. Удар вышел слабый, но его хватило, чтобы плечи психиатра дернулись назад и за ними повалился назад высокий стул. Чувствуя падение, Леонид попытался уцепиться за что-то, но только снял с барной стойки пустую стопку и опрокинулся вместе с нею под ноги