Руппи прищурился, разглядывая посланных Леворуким соперников – на вид не ветераны, но и не мальчишки, лошади хорошие, но не более того, в бою сегодня никто не побывал, все трое чисты и свежи. Кирасир для своего полка легковат, нарочно подбирали кого попроворнее? А вот жеребец у него – как положено, крупный и тяжелый.

Трое противников съехались вместе на полпути, несколько шагов проскакали стремя в стремя, ясное дело – договаривались, что будут делать, и разделились. Кирасир – в центре, лейтенант-гвардеец держится у него за левым плечом, даже чуть приотстал, словно предлагая зайти именно отсюда, а второй гвардеец – теперь видно, капитан, и вроде бы даже лицо знакомое, в Эйнрехте виделись? – ушел сильно вправо. В спину, что ли, собирается бить, когда с первыми двумя увязну?

Противники приближаются, и в душе стремительно разгорается смешанная с гадливостью злость. Точно, кто-то бесноватый! Что ж, значит, не уйдет ни один.

Кто из них лучший, на глазок не понять, но одно несомненно: коня, равного Мороку, у китовников не найдется, и всех талантов потомка, как же его… Роньяски, они знать не могут. На этом и сыграем.

Пора двигаться навстречу, сначала неторопливо, потом прибавляем. Ближе, ближе… Уже хорошо видны напряженные лица. Кирасир вытянул руку с клинком вперед, словно приглашая с ходу налететь на острие и разом покончить с делом, или… вызывая на нападение со стороны невооруженной руки. Заманчиво, только бок при этом попадет под удар лейтенанта.

Еще пара корпусов, их трое, ты – один, и лучше начать первым.

– Ну, потомок, давай!

Подчиняясь посылу, Морок бросается вперед длинным скачком, при этом в самом деле исхитрившись в полете поменять направление. Следующий прыжок выводит за плечо кирасира, но только – правое. Тот от неожиданности сразу и коня попытался развернуть, и закрыться, забросив клинок за спину – без толку! Нет, Руппи не рубил ни по каске, ни по защищенному наплечной пластиной плечу, а, пролетая мимо китовника, ткнул того под мышку, выше обреза кирасы. Неглубоко, иначе и без оружия можно остаться, не успеешь вырвать. Да и палаш – не шпага, колет хуже, но рука эйнрехтца дрогнула и опустилась.

– Морок! – Конь вскидывается, танцуя на задних ногах. Руппи еще успевает мельком взглянуть на растерявшегося лейтенанта – кирасир возвышается непробиваемым щитом как раз между ними – ну, прощай, мерзавец!

Удар приходится по беззащитной, открытой шее. Мгновенное ощущение рассекаемой плоти – есть, теперь только гвардейцы.

Это тоже непросто, но с выдержкой у лейтенанта оказалось плохо – ему бы дождаться напарника и начать атаку сообща, но нет, куда там! Налетел эдаким шквалом, со страшным замахом… Врешь ведь, колоть будешь!

Дурак, видел же, на что способен Морок, что ж выводов не сделал? Замах, якобы неожиданно, переводится в укол, выпад стремителен, змея позавидует, но кошки порой ловят змей. Кошки могут прыгать, толкаясь всеми четырьмя лапами, Морок – тоже. Раз, и выпад впустую пронзает воздух. Два – перенеся вес на правое стремя и наклонившись, Фельсенбург опускает орденский клинок на вытянутую руку. Три – шпага гвардейца на земле, а сам он неверяще смотрит в глаза своей смерти. Остался один!

Злобный лошадиный взвизг, мориск «клюет» головой и отбивает задом – за спиной слышится сразу ржанье и площадная брань. Подкрасться хотел? Ну-ну… Ударить в спину у капитана и так не получалось: Руппи о нем не забывал и повернуться бы успел, но Морок дает время приглядеться к оставшемуся врагу. А ты вблизи постарше – лет тридцать… Пара шрамов на хмуром лице, взгляд – как мушкетное дуло. И шпагу держит по Ринге, прямо продолжение руки! Понятно, ты самый опасный и должен был закончить бой, а первые двое – лишь отвлечь и связать.

Ха, а ведь как быстро все получается… слишком быстро! Главное ведь не в том, чтобы троих белоглазых шугануть в Закат. Нужно тянуть время, так что больше не торопимся, тем паче с этим капитаном подобное чревато. С ним придется возиться, пока достанет сил.

Радость приносят отнюдь не все танцы, этот вот – не приносил. Противники кружили друг вокруг друга, выписывая клинками в воздухе замысловатые фигуры. Лязг стали, топот копыт, шумное дыхание и храп лошадей… В седле гвардеец хорош, а его зильбер отлично выезжен и послушен, так что выплясывает почти как Морок.

Шум кипевшего неподалеку сражения не удаляется и не стихает, просто его не слышишь, сосредоточившись на том, что делаешь здесь и сейчас. Обман, атака, отвод, косой восходящий, встречный выпад… Двое сцепились, словно дерущиеся вороны, не делая пауз и не расходясь. А здорово капитан владеет оружием, да и конем – в фехтовальном зале или на палубе с ним было бы проще. Возможно…

Становится жарко, они таки заставили друг друга выкладываться по полной. Выиграть время – это хорошо, только ты уже дрался утром, носился по позициям, ворочал пушки, у тебя начинает ныть плечо, и ты не железный. Спасибо, хоть Морок свеж, но пляску придется кончать. Что делать после, после и думаем, как и о батарее. Сейчас надо выиграть, то есть убить. Сразу, как будет возможность…

И возможность ждать себя не заставила! Небольшая, едва заметная, но тут главное – не прозевать! Слишком близко оказался капитанский зильбер, чтобы совсем уйти от прыгнувшего вперед мориска. Пусть толчок получился несильным и вскользь, пусть равновесие гвардеец потерял всего на мгновение, Руппи хватило – удар в приоткрывшийся бок, болезненный вскрик, замершая в воздухе рука со шпагой и новый удар, теперь в голову. Все!

1 год К.В. 1-й день Зимних Скал

Ариго как вышел, так и пропал, а на то, чтоб не дергать своего сокомандующего, Эмиля хватало; его только на это и хватало. Ну и еще на то, чтобы лежать смирно.

Прежде с собственным телом Савиньяк не воевал, теперь пришлось. Маршал упорно не шевелился, а спина еще более упорно разламывалась, при этом казалось, что достаточно сменить позу, и боль уймется. Как же! Сперва Эмиль поддавался и начинал ворочаться, после чего удивлялся собственной глупости. Раза с восьмого удалось взять себя в руки и прекратить попытки, но тут подлец-врач торжественно приволок какое-то пойло, с гордостью объявив, что оно снимет боль и вызовет целительный сон. В ответ Эмиль рявкнул, и оскорбленный лекарь водрузил кружку со снотворной дрянью на служивший столом барабан. Достаточно протянуть руку… Савиньяк не протягивал.

Кроме кружки и лекаря в палатке торчали адъютанты с ординарцами, их маршал не видел, зато слышал просто отлично. Казалось, за спиной дышит усердная собака, которой ужасно хочется притащить хозяину платок или палку. Дышащее молчанье бесило едва ли не больше беспомощности, но, лежа в лежку, терпи тех, кого можно отправить с приказом; вообще терпи и не думай о кружке. Целительный сон наверняка будет мерзким, с Колиньярами и мармалюками, а хотя б его и наполнили дельфиниумы, все равно спать сейчас нельзя.

– Мой маршал, вам ничего не нужно?

– Будет нужно, скажу.