Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Теперь же обнаружилось, что был способ стать непроницаемым для ментальной магии, просто искупавшись в волшебном меду фей.
Я смотрел на Габриэль Вокс: на то, как она переминалась с ноги на ногу, чуть шмыгала носом и пыталась всячески дать понять, что быстрее хочет покинуть мою «гостеприимную» компанию, вот только как мне ее отпустить, зная, что она – ходячая угроза?
Я ведь не просто не мог прочесть ее мысли, вся моя магия радом с ней отказывалась работать. Возможно, это был второй побочный эффект купания в медовой ванне, отчего я ощущал себя рядом с этой девушкой совершенно беспомощным, будто опять злоупотребил клятыми карамельками.
– У меня пара у профессора Мефисты, – опять напомнила оборотница и закусила от волнения губы.
– Хорошо, – кивнул я. – Иди.
Стоило двери за ней закрыться, как я, выловив в коридоре личного помощника, бросил ему, что отменяю все пары на сегодня, и покинул академию.
Я должен был рассказать обо всем отцу.
Не жаловаться, не поныть, как испуганный мальчишка, а именно изложить потенциальную угрозу.
Даже не о Габриэль Вокс, возможно, сама крыса не несла в себе никакой опасности, но вот то, что она знала способ, как доставить менталистам массу проблем, не могло оставаться без внимания.
Это сейчас девушка молода и одинока, а лет через пять выйдет замуж за ненадежного для общества элемента, и все – пиши пропало.
Дворец встретил меня привычной суетой. После взрыва год назад здесь еще многое оставалось разрушенным, но часть восстановили, даже лучше прежнего.
Новые стены, статуи, коридоры – каждый сантиметр дворца буквально дышал роскошью и строительной пылью, которая все еще витала вокруг. И только многочисленные слуги постоянно что-то драили в попытке поддержать чистоту.
В это время дня отец обычно предпочитал прогулки по саду, а посему я даже не стал тратить время на его поиски в самом дворце, сразу же завернул к дорожкам, ведущим к пруду.
Звонкий смех фавориток издалека выдал местонахождение короля. Даже лишившись ног, он не лишился той армии любовниц, которую всегда держал подле себя.
Я остановился метрах в пятидесяти от причала, по которому «прогуливался» глава Дома Вивьерн со свитой.
С десяток девушек наперебой боролись за право прокатить коляску с королем следующие десять метров, отца же это явно развлекало.
Он улыбался, милостиво разрешая следующей дамочке с огромной грудью оказать ему великую услугу. И так наверняка было раз за разом, пока любовницы не закончатся или прогулка, но не сегодня.
Взгляд отца упал на меня, и улыбка тут же исчезла с лица.
Буквально щелчком пальцев и коротким «брысь» он разогнал свой дамский курятник, и те с готовностью разбежались кто куда.
– А они у тебя дрессированные, – заметил я, подходя ближе, хотел взяться за ручки коляски и помочь отцу ехать дальше, но король остановил жестом.
– Я и сам могу, – рука легла на обод колеса и легко толкнула вперед. – Что привело во дворец, сын? Никак хочешь пожаловаться на мать? Или на мое решение сделать ставку на твою сестру?
Я поморщился, но покачал головой. Конечно же, отец уже знал о матримониальных планах миледи Рэкшор и, конечно же, ждал реакции на столь откровенное списывание со счетов будущего престолонаследия, вот только сейчас меня это не волновало.
– Моей сестре нет еще и двух лет. Сражаться с детьми – ниже моего достоинства, я пришел по другой причине. Мне стало известно кое-что крайне опасное для Дома Вивьерн.
Отец склонил голову и внимательно всмотрелся в мое лицо, возможно, читал мысли, хотя вслух всегда говорил мне, что без моего ведома никогда не лез ко мне в голову.
– Излагай, – наконец произнес он.
– Прочти, – в тон ответил я. – Я открыт и не хочу потом думать, что ты сделаешь неверный вывод из моего решения рассказать правду. Я здесь не затем, чтобы вернуть прежнее место главы канцелярии или перспективу трона. Я пришел потому, что вижу настоящую опасность.
Уголок губ короля дрогнул в неком подобии улыбки, а в следующий миг моя голова наполнилась болезненной тяжестью. Отец явно не деликатничал, хотя я знал: он умел считывать людей так, что те никогда об этом не узнают.
Со мной же процесс напоминал показательную порку за провинность. Только за какую – я не понимал.
– Значит, Габриэль Вокс, – спустя некоторое время произнес король, и мое сознание наконец прояснилось, стало тихим и спокойным, будто гладь пруда, напротив которого мы стояли.
– Крыса, – дополнил я. – Рядом с которой не работает магия из-за фейского меда.
– У всех не работает? – с прищуром спросил отец. – Или только у тебя? Ты ведь не проверял. Стыдно кому-то признаться в магической импотенции.
Я скрипнул зубами, но стерпел колкость.
– Вокс сама так сказала, зачем ей врать, когда я пригрозил ей проблемами пострашнее себя? Она уверена, что вся ментальная магия против нее бессильна, и это из-за меда в ее крови.
– Или в твоей, – все так же в тон ответил король. – Ты хотел меня напугать крысой? Однако мое мнение: опасность преувеличена.
– А если нет? – напирал я. – Как убили Артемиуса? Почему он не защищался? С его опытом и уровнем сил он мог бы противостоять небольшой армии магов. Но даже не пытался, ведь в кабинете не нашли следов борьбы. Но возможен второй вариант: он не мог применить силы, магия ему изменила.
– Намекаешь, что твоя Габриэль Вокс скинула старикана с башни? – Кажется, мои выводы смешили отца.
И я неуверенно кивнул.
– После модиста, который тебя едва не убил, я готов предположить что угодно. Может, конкретно эта рье Вокс и не при делах, но кто знает, вдруг найдутся подобные ей? Очередной тайный отряд отщепенцев, мечтающих свергнуть наш Дом. Я и ты могли не знать обо всех свойствах меда, но безродная крыса знает, испытав буквально на своей шкуре, вдруг она кому-то успела рассказать и кто-то уже воспользовался этим способом?
Я ждал ответа, но отец долго молчал.
Наверное, предполагал, что у меня паранойя, поэтому я не ждал от него ничего хорошего, когда он неожиданно произнес:
– За этот секрет ей бы хорошо заплатили или убили бы, но она еще жива, и за ее душой ни льина, если она согласилась играть девицу Гемахолд на приеме твоей матери. Так что о секрете пока знаем только ты, я и она… Нужно ее убить.
Он произнес это так буднично, что я подавился
