– Он не приходил, – сказала она, потянувшись, и направилась на кухню. Ее прямые волосы падали на спину. – Тигр.

Рут неодобрительно хмыкнула. Со стороны Фриды глупо было продолжать ее дразнить. Однако она, сама того не желая, увидела доказательства серьезности Фриды: растрепанные волосы, разбросанные диванные подушки, чашки чая. Фрида вернулась в гостиную с таблетками и стаканом воды. Рут взяла их, положила в рот, проглотила и почувствовала себя более уверенно из-за того, что смогла это сделать.

Рут хотела позвонить Ричарду, пока Фрида готовит завтрак, но было еще слишком рано. Поэтому она позвонила ему позже, пока Фрида принимала душ, и на этот раз ответил он.

– Рут! – радостно воскликнул он. – Рут, Рут, Рут!

Ей хотелось, чтобы его милый голос звучал спокойнее, в неторопливом размеренном темпе, но Ричард был взбудоражен ее звонком, слишком много и слишком быстро говорил: о саде, о местном совете, который днем пришлет рабочих, чтобы те спилили дерево, старый можжевельник, угрожающий соседской крыше, но приносящий ему столько радости, потому что какаду едят ягоды и падают пьяными в траву, о своей правнучке, которой дали роль в школьном спектакле, она будет играть пирата с деревянным попугаем, а ему поручили раздобыть черную повязку на глаз и шарф, украшенный золотыми монетами, и еще у него печальные новости: сын Эндрю Карсона – она помнит его? – умер на прошлой неделе, совершенно неожиданно, от удара, и завтра Ричард пойдет на похороны; конечно, сам Эндрю Карсон давно на том свете – эти слова «давно на том свете» повергли Рут в смятение, – но он передаст соболезнования Рут семье.

Рут слушала, задавала вопросы и издавала полагающиеся звуки. Она вспомнила прежнего Ричарда, который слишком много говорил после спектакля или фильма, но теперь он говорил о людях, событиях и предметах, а не об отвлеченных вещах, которые ее тогда пугали. Но Рут не могла сосредоточиться ни на них, ни на мужчине, ждавшем, чтобы она с ним о них поговорила, так как ничего не могла сказать ни о спектакле про пиратов, ни о можжевельнике, ни даже о сыне Эндрю Карсона, родившемся вскоре после поцелуя на балу и, следовательно, незадолго до ее отъезда с Фиджи. Неужели Ричард полагает, что она способна только на такую низкопробную болтовню? Или же ее угнетают и огорчают эти свидетельства насыщенной жизни Ричарда, которая ее не привлекает? И она закончила разговор, не сказав ничего из того, о чем хотела сказать: например, что она скучает и вспоминает каждый день о том утре в ее спальне. Только после того, как они попрощались, Ричард сказал: «Прости, я говорил без умолку, я нервничаю, когда говорю по телефону», и ей стало стыдно за него: Ричард – и нервничает! Рут обещала вскоре позвонить еще, но решила лучше написать письмо.

Вечером после обеда Фрида пришла к Рут в гостиную. Она принесла с собой два детектива и бросила один на колени Рут. Он назывался «Срок ее естественной смерти».

– Я слышала, ты когда-то много читала, – сказала Фрида перед тем, как расположиться на покинутом кошками диване и раскрыть свой детектив.

И Рут начала читать вместе с Фридой. Ей понравилась книга: действие разворачивалось в Австралии, и это привело Рут в восторг, как будто ей никогда не приходило в голову, что запутанные преступления могут совершаться и раскрываться в ее стране. Размышления отважных протагонистов нередко прерывались резкими криками местных птиц, и все времена года были на своих местах. Фрида молчала, но шуршание страниц и свет лампы создавали такую доверительную и уютную атмосферу, что Рут захотелось поговорить. Кашлянув, она спросила:

– Что ты делаешь на Рождество?

– На Рождество меня не будет, – ответила Фрида, не отрываясь от чтения.

– Как это «не будет»?

Фрида подняла голову. Она держала палец на том месте, где кончила читать.

– Возьму отпуск, вот как. Перестану тебе надоедать.

– Может, я сама возьму отпуск, – сказала Рут.

– Ах, Ричард.

– Да.

– Поздравляю. – Фрида склонилась над книгой, потом вновь подняла ее с глубокомысленным видом, как будто не могла сдержаться. – В таких вещах не стоит торопиться, хотя кто знает. Я всегда призываю к осторожности, посмотри на беднягу Джорджа. Зачем тебе эти мерзкие сюрпризы?

Рут молчала. Она не знала, какие мерзкие сюрпризы преподнес Джордж.

– Во-первых, для чего это приспособление? – спросила Фрида.

– Какое приспособление?

– С которым он спит. Маска на лице.

Рут уткнулась в книгу. Она не знала, что Ричард спит с маской на лице.

– Он и раньше преподносил вам сюрпризы. – Фрида сочувственно хмыкнула. – Японская девушка! Сначала надо убедиться, что у него нет кого-нибудь еще.

Грудь Рут сдавило так, что ребра уперлись в легкие. Она притворилась, что читает, чтобы Фрида замолчала, но не могла перевернуть страницу. Она вновь и вновь перечитывала одно и то же место: «Осторожно заглянув в сожженную машину, Джеки смахнул волокна ткани в маленький прозрачный мешочек». У нее в глазах стояли слезы, и она моргала, чтобы их прогнать.

– Слышишь? – спросила Фрида.

Сердце Рут заколотилось еще сильнее.

– Что?

Несколько долгих ударов Фрида не отвечала.

– Мне показалось, я слышала что-то в саду.

Фрида встала. Ее руки были обнажены, лицо раскраснелось. Она была в прекрасном настроении. Стоял холодный весенний вечер, но в доме – теперь Рут это заметила – было жарко, как в джунглях. Он идет сюда, невольно подумала она. Ей вспомнилось стихотворение, которое она давала декламировать своим ученикам: «И скачет тигр, скачет и скачет, и вот прискакал он к трактиру и встал у дверей»[4].

– Отправляйся в постель, – сказала Фрида и направилась в столовую.

Она стояла у окна, напряженно прислушиваясь, с обнаженными руками.

– Я не устала, – возразила Рут. Но она уже собирала свои вещи, чашку и книгу, готовясь встать.

Фрида замерла.

– Слышишь? – спросила она, поднимая голову. – Пойду посмотрю, что там.

Рут прислушалась.

– Никого нет, – сказала она.

Но Фрида уже вышла в сад и закрыла заднюю дверь. Рут наблюдала за ней из окна в столовой. Фрида стояла на траве в прямоугольнике света, падавшего из окна, ее нос был поднят, а голова двигалась из стороны в сторону. Весенняя луна освещала пустынный берег, белый и голый, каким бывает пляж ночью. Фрида замахала руками, чтобы Рут отошла от окна, а когда Рут осталась на месте, замахала снова. Кошки, принюхавшись, заворчали на закрытую дверь.

– Тихо! – скомандовала Рут. Она загнала их в спальню и включила лампу у кровати. – Она меня не испугает, – сказала она кошкам, уселась на кровати и различила среди привычных звуков шаги Фриды под окном в кустах.