— Ах!

— Больно? — звучит с опаской в голосе.

Машу головой. Не могу говорить. Меня переполняют эмоции.

Нет. Не больно. А нереально жарко! Я слишком разогрета, слишком влажная. Поэтому мне не может быть больно. Я сама себе удивляюсь, что так быстро привыкла к ласкам Гектора и так быстро возбудилась. Думала ведь, что период адаптации к этому ненасытному великану после потери невинности займет не месяц, даже не два.

Но я готова. Я хочу его. Хочу повторить то, что случилось между нами несколько дней назад. И очень надеюсь, что в это раз не будет никакой боли. Её затмят райские взрывы.

Господи! Я почти кончила. С силой сжала палец бандита стеночками лона, тут же получила ослепительный радужный фейерверк в глазах и убийственную порцию приторной дрожи по коже. Он, как истинный хозяин моего тела, вошёл в мою дырочку указательным пальцем, а большим принялся раздразнивать клитор. До этого он лишь кружил по влажным лепесткам, пощипывая набухшую горошинку. Какой же он всё-таки опытный мужчина. Знает, как завести с пол-оборота.

— Только не кончай! Не кончай, Кристина! Ещё рано. Хочу, чтобы ты кончила на моём члене.

Гектор быстро вытаскивает палец обратно, небрежно поправляет влажные трусики на бёдрах, а меня захлёстывает короткое раздражение. Я была близка к финалу, но он не позволил! И почти кончила, когда Мурадов назвал меня по имени. Если ещё раз вдруг назовет, это уже точно случится. Ведь мне нравится, когда он зовет меня Кристиной. Своим бархатным, разбавленным льдом баритоном.

За что он так? Почему не позволил взорваться? Здесь и сейчас. Будто наказал за неясную мне оплошность.

Я поворачиваю голову влево, бросая слегка недовольный, даже обиженный взгляд на Гектора, но понимаю, что он лихорадочно осматривается по сторонам, выискивая укромное местечко, чтобы припарковать машину, уединиться в тенистых зарослях высоченных сосен и продолжить шальное веселье.

С этими мыслями я облегчённо отпускаю обиду. Он тоже хочет сладкого. Он хочет… быть во мне. Чтобы я подарила свой первый сегодняшний оргазм не его пальцам, а его члену.

Мурадов сбавляет скорость. Впереди виднеется крутой поворот направо, ведущий в лес. Сердце пускается вскачь от нетерпения, а живот мучительно ноет от томящейся боли возбуждения. Я даже ноги с силой сжимаю, губы кусаю, чтобы хоть как-то отвлечься, унять эту боль. Как вдруг…

Бах!

Я дёргаюсь, подскакивая на месте.

Бах!

Что это? Что за шум?

Выстрелы?!

— Пригнись, — орёт Гектор, толкая меня под сиденье, а сам резко выкручивает руль и тоже наклоняется, накрывая меня собой, своим огромным, мощным телом, матерясь.

— Что это, Гектор? Что? — я отчаянно всхлипываю, мотая головой в разные стороны. В зеркале заднего вида замечаю старый джип грязно-зелёного цвета, который летит прямо на нас, и из его окон высовываются двое поджарых мужчин в масках. Вооружённые.

Бах! Бах! Бах!

По машине будто металлический град сыплется. Гектор бьёт ногой по педали газа. Взревев, автомобиль срывается на космическую скорость, отрываясь от преследователей.

— Не высовывайся, смирно сиди, — вожак старается не поддаваться панике, на удивление отвечает выдержанно. — На нас напали.

Слава богу, машина Мурадова оказалась бронированной.

— На нас напали. Тащите сюда свои задницы и прикройте меня! — Гектор ревёт в телефон, выжимая газ на полную, но мы не можем уйти от обстрела. Забившись под сиденье, накрыв голову руками, я дрожу так сильно, что у меня челюсти болят, отбивая чечётку.

— Ничего не бойся, девочка, — Гектор швыряет телефон в подлокотник, наклоняется ко мне, кладёт руку на мою голову, мягко проводит по волосам, будто подбадривает, утешая. Его рука большая, сильная. Лишь это придает сил и веру, что я нахожусь под надёжной защитой.

Чувствую тепло мужчины, и мне действительно становится немного легче.

Бандит оглядывается по сторонам, продолжая увиливать от обстрела и погони. Я так и дрожу, зажимаясь в углу. Лицо намокло от слёз. Я более чем уверена, что побледнела.

— Отодвинься чуть, — грозно рычит.

Я подчиняюсь, хоть и не чувствую ни ног, ни рук, которые будто намертво сковал страх. Над головой что-то щёлкает. Я почти падаю в обморок, когда вижу, как Гектор вытаскивает из бардачка пистолет.

Да не один. Под креслом с его стороны он нащупывает и второй ствол.

Щёлк.

Сейчас что-то случится. Что-то нехорошее, криминальное. Неужели я попаду в эпицентр криминальных разборок и стану свидетелем бойни? Возможно, даже с летальным исходом? Вот чёрт. Надо было заранее настроиться, я ведь не с булочником встречаюсь, а с бандитом. Что-то как-то об этом я не подумала. На тот момент, когда я решила продать себя головорезу, мой разум сожрал клятый голод.

Захлёбываясь от разгорающейся истерики, я опять пялюсь на такого злого и грозного Гектора. Как только он умудряется гнать машину, да ещё и обоймы перезаряжать?

— А теперь садись обратно, держись крепче.

Я торможу.

Пожалуйста, боже! Только не говорите мне, что Мурадов сейчас даст мне ствол и прикажет палить по врагам.

— Крис, шевелись! — орет так гулко, что я почти слух теряю.

Мотаю головой, чтобы взять себя в руки.

— Я не… Я н-не…

Хочу сказать, что не умею обращаться с оружием, но Мурадов, рыкая, каким-то непонятным образом зашвыривает меня обратно на сидение, быстро пристёгивает ремнём безопасности.

— Держись, говорю! Сейчас будет резкая остановка! Не отрываются падлы. Уже броню всю разхерачили! Моя любимая девочка…

Какой трогательный момент. Я думала, Гектор меня девочкой называет, а нет! Тачку, оказывается. Он бережно гладит приборную панель “бэхи”, дарит ей воздушный поцелуй. Именно в этот момент я впервые узнала, что такое ревность, блин. И мне, честно, стало не жаль машину. Поделом железяке!

Вот такая я кровожадная.

Бах! Бах! Бах!

Град из пуль не прекращается ни на секунду.

Я не успеваю даже вдохнуть, хорошо, хоть успеваю вцепиться пальцами в края кресла. Машина с визгом тормозит, Гектор выставляет вперёд руку, защищая меня от возможного удара о бардачок.

— А теперь вниз! И уши закрой.

Дверь резко распахивается.

— Мамочки!

Он вылетает наружу как ловкий гепард.

Начинается адская стрельба.

Я делаю так, как приказывает вожак. Правда, ещё и глаза крепко зажмуриваю. Отстегнув ремень безопасности, падаю под кресло, сжимаясь в клубок, закрываю голову руками и молюсь, напевая любимую песню, чтобы заглушить страшные звуки свистящих выстрелов, какой-то возни, криков.